Кусатель ворон. Эдуард Веркин

концерт?

      – Ну да, – кивнул Жмуркин. – Там среди немцев одна на волынке играет.

      – Среди каких немцев? – не понял я.

      – Ты меня слушаешь или нет? Я же объясняю: совместная поездка, – мы и немцы. Одаренные подростки из нашего… то есть вашего города. Пока пилотный проект, и немцев едет всего трое, девочка, Александра, и два мальчика. Девочка играет на волынке, причем неплохо, она какой-то там даже лауреат. Вот мы и запланировали концерт, выручку передадим в фонд…

      – Пустое дело, – я отмахнулся. – Ты где живешь, Жмур? Кто в России пойдет слушать немецкую волынку?

      Жмуркин усмехнулся.

      – Ты, Виктуар, недопонимаешь. Узко мыслишь, батенька, провинциально, совсем тут закис. Посещаемость мероприятия зависит не от того, кто на сцене кривляется, а от того, кто его организует. Если, допустим, концерт организуешь ты, то, конечно, никто не придет. А вот если это сделаю я, то от желающих не будет отбоя. И на немецкую волынку пойдут, и на самодеятельность экскаваторного завода. И еще билеты друг у друга вырывать будут.

      Жмуркин ухмыльнулся, по-старому, по-жмуркинскому.

      – Впрочем, концерт – не самое важное. Главное… Главное другое…

      Жмуркин замолчал.

      – Короче, маршрут согласован. Едем по Золотому кольцу. Я помню, ты же мечтал.

      Ну да, подумал я. Мечтал. Года четыре назад. Поехать, оторваться от родителей и неудачливости, что может быть лучше путешествия? Вообще-то я люблю путешествия, люблю. Только никогда в них не езжу, такая, однако, судьба.

      – Едем по Золотому кольцу, – повторил Жмуркин. – Само собой, не по всему, только по центральным городам. Немецкая сторона в свою очередь организует такую же поездку по Рейну, маршрут «Кольцо Нибелунгов». У нас Золотое кольцо, у них Кольцо Нибелунгов. Соответственно, следующим летом. Если все пройдет гладко, то участники мероприятия получат возможность бесплатного обучения в немецких институтах. Как?

      – Нормально.

      Если честно, то я не очень понял, кто куда едет, какие кольца, какие Нибелунги… Нибелунги никак не вязались с пыльной улицей, со скучными тучами, нависшими над рекой и не решающимися ее перешагнуть, с мальчишкой лет десяти, он шагал по этой пыльной улице, впряженный в самодельную тележку с велосипедными колесами, в тележке синела большая пластиковая бутылка с водой, мальчишка тащил ее с колонки. А мне печально стало, в последнее время мне печально делается почти по каждому поводу, хотя по возрасту еще рано, и палец еще.

      – Нормально… – передразнил Жмуркин. – Это не нормально, это очень крупно повезло! Этой Рокотовой нужно бюст в баторе поставить! И вы все должны сказать спасибо этой красавице из батора! Кстати, надо мне туда заехать сегодня, поговорить…

      – А ты сам вообще…

      – Инструктор проекта, – объяснил Жмуркин. – Что-то вроде пионервожатого.

      Жмуркин замолчал. Он откинулся в пластиковом кресле и смотрел на меня с видом победителя.

      – Как?

      – Ничего.