Девушка с печи N7. Виктор Улин

встать спиной к стене и отбиваться с закрытыми глазами.

      С этой точки зрения творческий семинар в Литинституте не привнес ничего положительного в мою литературную судьбу.

      * * *

      Сейчас мне все-таки кажется, что в Литинституте – равно как и в уфимском ЛитО! – в своих неудачах на 90% я был виноват сам.

      В те годы я оставался неуживчивым максималистом и мало кто из наставников мог разглядеть во мне писателя, терпеть мои бесконечные выверты и наставлять ненавязчиво, но всерьез.

      Вместо того, чтобы посмотреть на себя со стороны, я сражался со старостой, как Иаков с ангелом.

      Не осознавая бессмысленности борьбы, поскольку плечистому идиоту отпустил поводья сам господь бог – руководитель нашего семинара.

      Но таким был не один я…

      Я уже писал, что результат семинара оказался нулевым и для моих коллег.

      То есть в бессмысленности творческой учебы одной лишь моей вины нет.

      8

      Последний факт особенно ясен и потому, что тогда я вел параллельную жизнь в писательских кругах Санкт-Петербурга.

      Ведь не зря я назвал мемуар именем поезда, соединявшего два города моей молодости.

      * * *

      Чего стоило мое знакомство с Ией Гаврииловной Яблошниковой – мамой подруги моей первой жены!

      Ия Гаврииловна принадлежала к ушедшему поколению писателей-интеллигентов, общение с которыми всегда несет тихую радость душе.

      Не говоря уж о тех знаниях, которыми эта замечательная женщина дарила меня как бы походя – сидя в глубоких кожаных креслах среди ласкающих взор линий «либерти», сохранившихся в ее квартире от серебряного века русской культуры…

      (Тогда все это казалось естественным и единственно приемлемым для жизни.

      Сейчас, агонизируя в бездуховности нынешнего окружения, я уже не верю, что такое было со мной.)

      Помню, как однажды мы беседовали о классической русской литературе, и она сказала такие слова:

      – Чехова я люблю, он очень умный. Но уж больно злой! Насаживает человека, как жука, на булавку, и рассматривает со всех сторон.

      Теперь я понимаю, что такая характеристика обожаемого мною Антона Павловича как нельзя лучше описывает его натуру.

      * * *

      Уже упомянутый первый роман с пафосным названием «И буду жить я, страстью сгорая» я отнес в редакцию журнала «Нева