Без царства земного. Дарья Владимировна Торгашова

дочь, хозяин дома наконец взглянул на него.

      – А ты иди за мной!

      Они проследовали в триклиний. Слуги там накрывали стол к ужину, но Роман Мелит крикнул, чтобы они выметались. Тотчас большая, убранная свечами и деревянными корабликами23 столовая опустела.

      Эйрик снова попытался что-то сказать. Но патрикий смотрел на него как на ядовитую гадину. Он обошел потухший камин, который разделял их, и приблизился вплотную.

      – Я столько лет кормил тебя, давал тебе кров, защищал тебя моим именем… Я доверил тебе моих детей! А ты как отплатил мне? За спиной у меня обольстил мою невинную дочь!

      – Господин, – Эйрик наконец заговорил с твердостью, расправив плечи. – Я давно полюбил твою прекрасную дочь. Тот, кого ты предназначил в мужья Феано, ее недостоин! А я мог бы совершить для нее…

      Роман Мелит перебил викинга смехом.

      – Ты уже взялся решать, кто ее достоин?

      Эйрик Бьернсон побледнел, глядя на хозяина; только глаза горели.

      – Ты совсем не знаешь своей дочери, патрикий!

      – Да, похоже, я не знал ее. Как и тебя. Я, конечно, понимал, что ты в душе никакой не христианин. Но я думал, что хоть кому-то из вашего разбойничьего племени можно доверять!..

      Гнев алой пеленой застлал глаза викинга. Он шагнул к господину, не помня себя… Но тот даже не сделал попытки защититься: лишь приглашающе раскрыл руки. Это был такой христианский вызов: мол, бей, чего от тебя еще ждать!

      И это немного утишило ярость воина. И мысль о том, что бы сказала Феано, если…

      Эйрик отступил от бывшего хозяина, высоко подняв голову.

      – Я достоин твоего доверия, патрикий Мелит, – произнес он. – И я сейчас уйду. Но мы еще встретимся с тобой, клянусь.

      Он круто развернулся и вышел.

      Утром патрикию доложили, что вэринг переночевал в его деревне и покинул владения Мелитов, ускакав в сторону Константинополя.

      Феано вышла из своей комнаты только вечером. Она спустилась в триклиний – бледная, будто неживая; глаза опухли от слез. Но девушка твердо посмотрела в лицо отцу.

      – Ты прогнал его?..

      – Да, – только и ответил Роман Мелит.

      Некоторое время они смотрели друг другу в глаза.

      – Дочь, скажи мне правду. Было ли между вами что-то, кроме того, что я наблюдал сам?

      Феано вспыхнула; но мотнула головой.

      – Ничего больше. Только поцелуй.

      – Очень хорошо.

      Патрикий подошел к дочери и привлек в объятия, поцеловав в лоб. Она не противилась.

      – Он ушел сам. Так будет лучше для всех нас.

      Отец и дочь сели за стол вдвоем: Анна с няней оставалась у себя. Весь день Феано ничего не ела, только плакала; но сейчас принялась за еду.

      – Так будет лучше для всех, – повторил Роман Мелит.

      – Да, – эхом отозвалась Феано, – лучше.

      Она съела совсем немного пшеничной каши с медом. После чего, не сказав больше ни слова, опять ушла к себе.

      Глава 12

      С неделю Феано не покидала своих покоев – только прилежно

23

Обычай украшать елку довольно поздний и пришел в Грецию с Запада; а во времена Византии на Рождество делали праздничные кораблики, с которыми иногда дети колядовали.