Искупление. Элеонора Гильм

дворы Вороновых и Пырьевых. Вечность назад. Никто калиткой теперь не пользовался, кроме Тошки, который иногда проскальзывал в избу Вороновых.

      – Проходи, Марфа. – Аксинья не звала соседку в дом, указала на скамейку, недавно чищенную Матвейкой от снега.

      – Дай зелье какое… чтобы от тягости избавиться.

      – Ты брюхата? – Аксинья застыла в удивлении.

      Марфа Макеева, овдовевшая лет пятнадцать назад, казалось, не способна была стать матерью. Деревенские бабы разносили когда-то слухи о ее ночных гостях. Многие из еловских мужиков побывали в объятиях пышногрудой Марфы, и муж Аксиньи Григорий, возможно, был в их числе. С Гошкой Зайцем Марфа жила уже второй год, и такой подарок…

      – Брюхата я, уже месяца два как поняла. – Волглые серые глаза подернулись влагой. Марфа зашмыгала и вытерла широким рукавом нос.

      – Радуйся, мужу-то сказала?

      – Что ему говорить…

      – Сдурела ты, что ль? – не думала Аксинья, что будет таким тоном говорить со злоязыкой Марфой.

      – Да никто Зайцу не нужен, окромя змеи…

      – Кого? Да говори ты толком, нет времени у меня загадки твои разгадывать!

      – Ульянка, змея… Она все… И из могилы тянет его к себе… Каждую ночь зовет ее…

      – Не забыл еще первую жену, крепко он ее любил…

      – Так говоришь, будто не строила она козни против тебя…

      – Померла Ульяна, и не нам судить ее за грехи. Много она зла мне сделала, и то правда.

      – Не верю я Зайцу, не нужна я ему, и ребенок мой поздний.

      – Неужто ты не хочешь родить?

      – И хочу, и боюсь.

      – Марфа, всякую околесицу собираешь. Ты скажи мужу толком, расскажи, что печалит тебя. Он мужик хороший, поймет. Отправь Гошку в церковь молиться… Иль ко мне, я травки дам, чтобы успокоился он. Да и все у вас ладом будет.

      – Аксинька… – Марфа порывисто прижала ее к себе. – Большая моя благодарность к тебе.

      – Да полно, иди. – Знахарка смотрела на погрузневшую Марфу, осторожно пробиравшуюся по снегу.

      Причудлива судьба.

      Марфа стала женой Зайца, понесла от него и теперь доверяет тайны свои Аксинье. Как когда-то Ульянка.

      От обеих можно ждать любой пакости. Только Ульянка, Рыжик, уже сотворила все возможные козни против крестовой подруги. Как ей на том свете? Аксинья перекрестилась. А Марфа тут, рядом… И мечется, не знает, что делать с пузом своим.

      – Матвейка! – Аксинья окликнула выскочившего на крыльцо парнишку. – Воды с колодца принеси.

      Поднимаясь по скрипучим ступеням крыльца, она услышала громкий плач Софьи и хныканье дочки.

      – Горееее… Хворь на детей напала, Аксинья. Посмотри на Ваську, на Нютку. – Софья в слезах убаюкивала сына.

      Вся мордочка Васятки усыпана красными бляшками, у дочки уже тельце пошло волдырями.

      – Хворь, что ветер приносит… Не кричи, Софья, не пугай детей.

      – Найденыш ваш принес заразу! Он, он все! – причитала та, крутила сына, как тряпичную куклу.

      – Матвейка, иди ко мне. – Аксинья сняла с испуганного