Искупление. Элеонора Гильм

очумели, матушка? Аксинья! Не буду с грязнулей… как его, Грязным жить!

      – Матвейкой, – не смолчала Аксинья.

      – Что?

      – Матвейкой его зовут.

      – Да хоть святым Матфеем зовите.

      – Не богохульствуй, София.

      – Не тебе, Оксюшка, проповеди мне читать.

      – Да не кричи ты.

      – Матушка, вы выбирайте. Или оборванец этот – или я с внуком вашим.

      – Воля твоя.

      Аксинья поразилась спокойствию матери. Не безделицей угрожает Софья – внука собирается увезти из отчего дома… Может, пустые угрозы сварливой бабы, а может, и скверное будущее разлученной семьи.

      – Хотите вы, чтобы мы уехали? Да? – допрашивала Софья.

      – Не хочу. Мне Васятка дорог, он кровь сына моего, Феденьки.

      – Тогда выгоните Грязного. Не нужен Шпынь-голова нам!

      – Так не могу из двух внуков одного выбрать.

      Софья осела на лавку, скомкала в руках подол платья.

      – Внука? Это что ж получается?

      – Брат он твоему Ваське. Сын Федин.

      – Да как же… Чей?

      – Соседка одна… Не устояла…

      – Замужняя шлында? Были разговоры, слышала да уши закрывала. Очередной позор на дом наш!

      Матвейка с Васяткой возились, не вникая в распри взрослых. Младший вцепился в хвост кота, а старший отцеплял ручонки его. Уголек возмущенно мяукнул, вырвавшись из плена, вскочил на поставец и спрятался за большим кувшином. Тот зашатался, упал на пол и разлетелся на черепки. Как худой мир в избе Вороновых.

      Все посмотрели на разбитую посуду. Аксинья опустилась на колени перед кувшином. Жаль. Доброе судно[3], с отцовским клеймом на донце.

      – Машка родила его. В нашей бане родила. От моего сына. – Анна вдавливала слова в растерянное лицо невестки.

      – Так, может, не его. Мало ли с кем…

      – Ты посмотри на Матвейку. Он на Федьку похож боле, чем Васька. Лицо одно, повадки те же. Мой внук.

      В далеком 1598 году открылся грех замужней соседки Марии. Понесла она не от маломощного Матвея Фуфлыги, законного мужа, а от Федьки Ворона. Припадочный Федька мужчиной в деревне не считался, но обрюхатил Машку во время одной из жарких ночей. Муж бабу избил и выгнал из дому. Вороновы ее приютили, но огласки боялись пуще пожара. Машку муж все ж простил, забрал вместе с сыном, нареченным в честь него, из Еловой уехал. С той поры Вороновы ничего не знали о судьбе Матвейки. Рождество 1608 года вернуло Анне внука, а Аксинье – братича[4].

* * *

      Коляда, коляда,

      Ты подай нам пирога.

      Пряников медовых,

      Яблочек моченых.

      Кто не даст пирога —

      Мы корову за рога

      Уведем со двора.

      – Софья, дай детишкам коврижек.

      Молодуха отворила дверь, впустила в избу морозный воздух и стайку колядующих девок и парней в вывернутых тулупах, с измазанными золой лицами и куражом в глазах.

      – Угощайся, коляда, – протянула Софья коврижки.

      Угощенье

3

Судно – русское название посуды, из которой вкушали пищу.

4

Братич – сын старшего брата, племянник.