Эта ласковая земля. Уильям Крюгер

от воды цвета слабого чая, а вокруг нас ветви тополя отбрасывали ломаные тени. Я заметил навернувшиеся на глаза миссис Фрост слезы и понял, что играю одну из любимых песен ее мужа. Я не закончил.

      – Оди, почему ты остановился? – спросила Эмми.

      – Забыл, как дальше, – соврал я и сразу же заиграл более бравурную мелодию, которую слышал по радио в исполнении «Ред Николс и пять центов», под названием «Я чувствую ритм». Я репетировал, но еще никому не играл ее. Настроение наше тотчас улучшилось, и миссис Фрост даже начала подпевать, чему я удивился, потому что не знал, что у этой мелодии есть слова.

      – Гершвин, – сказала она, когда я закончил.

      – Что?

      – Не что, Оди. Кто. Человек, который написал эту песню. Его зовут Джордж Гершвин.

      – Никогда о нем не слышал, – сказал я, – но он пишет очень хорошие песни.

      – Это точно, – улыбнулась она. – И ты хорошо сыграл.

      Моз показал жест, и Эмми согласно кивнула.

      – Ты играешь, как ангел, Оди.

      В этот момент Альберт встал.

      – Мы еще не закончили работу.

      – Ты прав.

      Миссис Фрост начала убирать все в корзину для пикника.

      Покосив траву в саду, Моз помог нам с Альбертом ставить забор от кроликов. Когда мы закончили, миссис Фрост, как и обещала, отпустила нас на реку немного отдохнуть и смыть пыль и грязь, пока она готовит ужин. Мы разделись и попрыгали в воду. Весь день мы потели под жарким солнцем, и прохладная вода Гилеада казалась раем. Мы купались совсем не долго, когда с берега окликнула Эмми:

      – Теперь поплаваем?

      Мы заставили ее отвернуться, пока вылезали и одевались. Потом Альберт с Мозом подняли каноэ с маленьких козел, на которых мистер Фрост всегда хранил его, и спустили на воду. Я взял два весла. Эмми села ко мне в центр, а Альберт с Мозом взяли по веслу и заняли места на носу и корме, и мы отплыли.

      Ширина Гилеада составляла всего лишь десять ярдов, и течение было несильным и ровным. Мы поплыли на восток под нависавшими над водой деревьями. Река и земля по обе стороны притихли.

      – Хорошо, – сказала Эмми. – Хотела бы я плыть так вечно.

      – До самой Миссисипи? – спросил я.

      Моз положил весло на борта и показал «До самого океана».

      Альберт покачал головой:

      – На каноэ туда не добраться.

      – Но помечтать-то можно, – сказал я.

      Мы развернулись и поплыли вверх по течению на ферму Фростов. Установили каноэ на козлы, сложили весла под ним и пошли в сторону дома.

      Тут нас и настигли неприятности.

      Глава четвертая

      Мы все узнали автомобиль Брикманов, серебристый седан «Франклин». Он был покрыт пылью проселочных дорог и стоял посреди подъездной дорожки, как большой голодный лев.

      – Ох, братишка, – сказал Альберт. – Теперь нам конец.

      «Беги», – показал Моз.

      – Но мистер Брикман разрешил нам работать сегодня здесь, – сказал я.

      Губы Альберта сжались в твердую линию.

      – Меня беспокоит не мистер Брикман.

      Они