Эта ласковая земля. Уильям Крюгер

спросил я.

      – Узнаешь, когда придет время.

      Она вернулась на свое одеяло и легла. По ее размеренному дыханию я понял, что она снова крепко спит.

      Я раздумывал об этом случае лунатизма, гадая, следует ли предупредить Альберта и Моза. Но было что-то в ее действиях и в том, с какой серьезностью она говорила своим тоненьким голосом. Так что я решил сохранить все в тайне.

      Глава тринадцатая

      – Что ты задумал?

      – В смысле?

      – Альберт, у тебя в кармане пятнадцать долларов. Как ты это объяснишь?

      – Почему я должен объяснять?

      Альберт был умным, гораздо умнее меня, но иногда, когда дело касалось других людей, он бывал весьма недогадливым. Мы шли в городок, где он купил газету прошлым вечером, собираясь купить новые ботинки и еды на день. Моз и Эмми остались охранять каноэ.

      – Пятнадцать долларов, Альберт. Многовато денег для пары ребят вроде нас. Люди заинтересуются. Даже могут начать задавать вопросы. Что ты им скажешь?

      – Скажу, что мы их заработали.

      – Как?

      – Не знаю. Наемными работниками.

      – У кого?

      – Слушай, Оди. Предоставь это мне. Все будет хорошо.

      – Если из-за тебя мы попадем в тюрьму, я тебя убью.

      – Этого не случится.

      – Уж пожалуйста.

      Городок назывался Вестервилль, и как в большинстве городов, которые мы видели, возле железнодорожных путей возвышались несколько больших элеваторов. Над деревьями возвышались, как я насчитал, четыре церковных шпиля. Здесь не было здания суда, как в Линкольне, так что я сообразил, что мы еще в округе Фремонт.

      Было еще рано для оживленной торговли, но магазины уже открылись. От запахов из булочной у меня потекли слюнки. Хозяйственный магазин, бакалейная лавка, аптека, магазин канцтоваров и книжный. На одной стороне улицы было небольшое кафе под названием «Лютик». Рядом находилось полицейское управление Вестервилля, перед которым стояла патрульная машина, и у меня засосало под ложечкой. Наконец мы подошли к широкой витрине, на которой витиеватыми буквами было написано «Лавка Кренна». Мы стояли перед витриной, рассматривая расставленные за ней товары, среди которых было много ботинок.

      – Похоже, нам сюда, – сказал Альберт.

      Я хотел войти, но Альберт медлил.

      – Что не так? – спросил я.

      – Ничего. Просто… – Он не договорил, глубоко вдохнул и сказал: – Хорошо.

      В Линкольне имелся универсальный магазин, назывался «Соренсонс», в котором я бывал лишь однажды. Там продавалось столько разных вещей: и мебель, и одежда, и утварь, – что я думал, что даже в королевском дворце не может быть столько сокровищ. «Лавка Кренна», хоть и не большая и скромно обставленная, поражала разнообразием товаров. Мы с Альбертом прохаживались между рядами стеллажей, на которых лежали рубашки, брюки и нижнее белье, ткани и постельное белье. Мы прошли витрину с косметикой, вокруг которой витал цветочный аромат.

      Мы повернули в другой