Эта ласковая земля. Уильям Крюгер

музыки запоздало подняла простыню, чтобы закрыть нижнюю часть лица.

      – Ты не можешь мне угрожать.

      – Только что это сделал.

      – Кто это с тобой?

      – Мой брат. И Мозес Вашингтон. И моральные устои.

      Что за чертовщина. Я даже представить себе такое не мог. Но Альберт меня впечатлил. Мой брат, по сути, еще ребенок, стоял лицом к лицу с Клайдом Брикманом, который обладал в Линкольнской школе такой же властью, как король в замке, и, ей-богу, одерживал верх.

      – Гармоника? – сказал Брикман. – Вам нужна только гармоника?

      – И попрощаться с Эмми, – вставил я.

      Это явно озадачило Брикмана.

      – Попрощаться?

      – Мы покидаем Линкольнскую школу, – сказал Альберт.

      – Даже не сомневайтесь, – сказал Брикман.

      – Я так и думал, что вы будете только рады. Итак, гармоника?

      «И Эмми», – показал Моз.

      – И Эмми, – сказал Альберт.

      – Мне надо одеться. Подождите снаружи.

      – Мы подождем здесь.

      Брикман откинул одеяло и встал в чем мать родила. Он натянул штаны, лежавшие на стуле рядом с кроватью, и накинул подтяжки на плечи. Потом повернулся к женщине в кровати и сказал:

      – Оставайся здесь. Я разберусь с этим.

      Брикман прошел мимо нас в коридор и к другой двери. Он сунул руку в карман и достал ключ.

      – Вы ее запираете? – спросил я.

      – Только сегодня. – Он оглянулся на свою спальню, и я понял. Но все равно мне не понравилась мысль о запертой Эмми.

      Распахнув дверь, он окликнул:

      – Эмми, к тебе пришли.

      Он потянулся к выключателю и зажег свет. Эмми сидела в кресле в углу, в комбинезоне, рубашке и новых ботинках, как будто ждала нас. Когда мы вошли, она вскрикнула, вскочила на ноги и, пробежав через комнату, врезалась в Моза, потом обняла меня и последним Альберта.

      – Я знала, что вы придете за мной.

      – Эмми, мы только попрощаться. – Альберт повернулся к Брикману. – Оставьте нас на минутку.

      Брикман вышел в коридор, оставив нас одних.

      – Попытаетесь что-нибудь предпринять, Клайд, и я прослежу, чтобы Черная ведьма узнала обо всем.

      Брикман даже не поморщился, услышав унизительное прозвище жены. Он лишь молча кивнул.

      Когда мы остались одни с Эмми, она подняла голову, ее личико искривилось от ужаса, в глазах блестели слезы.

      – Попрощаться?

      Моз показал: «Мы должны уйти».

      – Я знаю, – сказала Эмми. – И я хочу уйти с вами.

      – Знаешь? – спросил Альберт. – Откуда?

      – Просто знаю. И я иду с вами, – потребовала она со слезами в голосе.

      – Ты не можешь. – Я погладил ее по стриженым волосам. – Но у меня есть кое-что для тебя. Альберт, фотографию.

      По пути к Брикманам Альберт проскользнул в спальню и забрал фотографию, которую я отдал ему тогда. Ту самую, которая стояла на каминной полке в гостиной Фростов и на которой они были все вместе – мистер