Эта ласковая земля. Уильям Крюгер

всем вам удачи.

      Он повернулся к Альберту, который стоял рядом с ним, и они пожали друг другу руки. Потом мистер Сейферт медленно вышел из спортзала с видом человека, который лишился чего-то очень важного.

      После его ухода мы сидели в молчании.

      Потом Альберт сказал:

      – Ладно, все возвращайтесь в спальню.

      Вольц и мистер Грини ждали у двери спортзала, чтобы проводить нас. Выходя, я спросил у обоих:

      – Слышно что-нибудь про Билли?

      – Ничего, – сказал мистер Грини.

      – Объявится, – заверил меня Вольц. – Они всегда объявляются.

      На обратном пути я шел с Альбертом и Мозом.

      – Переводят его, как же, – сказал Альберт.

      Моз показал: «Что ты имеешь в виду?»

      – Мистер Сейферт отказался лишать права выкупа фермеров, которые просрочили выплату по закладной. Люди из Сент-Пола передают банк тому, кто станет это делать.

      – Что значит «лишать права выкупа»? – спросил я.

      – Значит банки забирают фермы.

      – Так можно?

      – Можно. Не обязательно, но можно. Это все из-за краха.

      Я знал про крах Уолл-стрит[12], но не понимал, что это значит на самом деле. Когда я впервые услышал о нем, то представил Уолл-стрит в виде гигантской замковой стены, за которой прятались банки и все их деньги. И в один день – его называли «Черной пятницей», и в моем воображении рисовалось темное грозовое небо, – эта стена обрушилась, и все деньги, припрятанные банками, унесло ветром. На краю Великих равнин это не интересовало меня и никак не отразилось на мне. Там ни у кого не было денег.

      Той ночью, когда погасили свет, я слышал, как плачет кто-то из младших. Иногда новенькие дети плакали по ночам месяцами. Даже старожилы иногда поддавались невыносимому ощущению безысходности и давали волю слезам. Несмотря на хорошие новости того утра, предложение Коры Фрост и перспективу покинуть Линкольнскую школу, я и сам пребывал в некотором унынии. Я думал о мистере Сейферте, который был хорошим человеком, но это ничем ему не помогло. Думал обо всех детях, которых оторвали от дома и всего знакомого. И особенно о Билли, который вызывал невеселые мысли. Я поклялся быть пастырем для детей вроде него, но пока мистер Грини не спросил, я даже не замечал, что Билли пропал.

      – Думаешь, его найдут? – прошептал я.

      Койка Альберта стояла рядом с моей. Нам не разрешалось болтать после выключения света, но если говорить тихо, то не поймают.

      – Билли Красный Рукав? Не знаю.

      – Надеюсь, с ним все хорошо.

      Я услышал, как Альберт повернулся, и хотя я не мог видеть его, знал, что он лежал лицом ко мне.

      – Послушай, Оди, не надо слишком переживать за других. В конце концов их все равно заберут.

      – Ты думаешь о папе?

      – И о маме тоже, – сказал он. А я все больше и больше забывал ее.

      – Ты боишься, что меня заберут? – спросил я.

      – Я боюсь, что заберут меня, и кто тогда будет за тобой

12

Имеется в виду обвал американской биржи 1929 года, после которого началась Великая депрессия.