Лужок Черного Лебедя. Дэвид Митчелл

тоже будет не очень приятно такое услышать. Знаешь что, иди-ка ты лучше вертеть свой кубик Рубика где-нибудь в укромном уголке. А мы с Джейсоном изо всех сил постараемся забыть, как плохо ты себя вел.

* * *

      – Не стоит обижаться на Найджела. – Хьюго выбил 3, промахнулся, выбил 4. – Он такой… с приветом. Вообще не умеет ловить намеки и поступать соответственно. В один прекрасный день он будет мне благодарен за мое наставничество. Увы, Его Неандертальское Величество Алекс, боюсь, уже безнадежен.

      Я изобразил смешок, думая о том, как это у Хьюго получается, что, произнося слова вроде «увы» и «наставничество», он выглядит сильной личностью, а не полным идиотом. Я промахнулся, потом выбил 2 и сразу 3.

      – В прошлой четверти к нам в школу приезжал Тед Хьюз, – заметил он.

      Теперь я точно знал, что моя премия в его глазах не порок, а достоинство.

      – Правда?

      Хьюго выбил 5, потом 6, потом промахнулся.

      – Он подписал мне «Ястреба под дождем».

      – «Ястреб под дождем» – гениальные стихи.

      4, промах, промах.

      – Я лично больше люблю поэтов Первой мировой, – Хьюго выбил 7, 8 и промахнулся. – Уилфреда Оуэна, Руперта Брука, всю эту компанию.

      – Угу, – я выбил 5, промахнулся, выбил 6. – Мне тоже они больше нравятся, если честно.

      – Но мой кумир – Джордж Оруэлл, – 9, промах, промах. – У меня есть все, что он когда-либо написал, и даже первоиздание «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертого».

      Промах, промах, 7.

      – «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый» – просто потрясающая книга. «Скотный двор» тоже.

      (На самом деле я не дочитал «1984» – увяз в длинном сочинении О’Брайена[14]. А «Скотный двор» мы проходили в школе.)

      Хьюго выбил 10.

      – Но если ты не читал его публицистику, – он чуть не промахнулся, – ты не можешь утверждать, что знаешь творчество Оруэлла.

      Он снова чуть не промахнулся.

      – Черт. Я пришлю тебе по почте его сборник эссе, «Во чреве китовом».

      – Спасибо.

      Я по чистой удаче выбил 8, 9 и 10 подряд и сделал вид, что в этом нет ничего особенного.

      – Классно бросаешь! Слушай, Джейс, давай немножко оживим игру? У тебя есть при себе какие-нибудь деньги?

      У меня было 50 пенсов.

      – Отлично, я ставлю столько же. Первый, кто дойдет до 20, выигрывает у другого пятьдесят пенсов.

      Половина моих карманных денег – риск немалый.

      – Ну давай, Джейс, – Хьюго ухмыльнулся так, будто я ему по правде нравлюсь. – Не будь Найджелом. Ну хочешь, я тебе дам еще раз кинуть вне очереди. Три броска.

      Если я скажу «да», то стану больше похож на Хьюго.

      – Ну ладно.

      – Молодец! Только лучше не упоминать об этом при предках, – Хьюго кивком показал сквозь стену гаража, – а то придется весь остаток дня играть в «Лудо» или «Жизнь» под неусыпным родительским оком.

      – Заметано, – я промахнулся, попал в стену и снова промахнулся.

      – Не повезло, – заметил Хьюго. Промах, 11, промах.

      – Тебе нравится гребля? – я тоже выбил 11, промахнулся, выбил 12. – Я до сих

14

Вероятно, Джейсон имеет в виду книгу Эммануэля Голдстейна, которую О’Брайен дает читать Уинстону.