Пан Володыевский. Генрик Сенкевич

представить себе не можете, сколько мне хлопот с этой девушкой! Настоящий гайдамак!

      – Если бы все гайдамаки были такие, я бы сейчас же к ним пристал…

      – У нее на уме только оружие, лошади и война. Однажды вырвалась она из дому с ружьем на охоту за утками. Залезла куда-то в камыши, смотрит: тростник раздвигается, и что же она видит? Голову татарина, который камышами пробирался к деревне… Другая бы испугалась, а эта, бедовая, трах из ружья – татарин бултых в воду. Представьте себе: на месте! И чем? Утиной дробью!..

      Тут пани Маковецкая затряслась и захихикала над приключением с татарином, а потом прибавила:

      – И правду говоря, она спасла нас всех, так как шел целый чамбул. Вернувшись домой, она подняла тревогу, и мы с челядью успели спрятаться в лес. У нас так постоянно!

      Лицо Заглобы выражало такой восторг, что он даже прищурил глаз на минуту, потом, вскочив с места, подбежал к девушке и, прежде чем она успела опомниться, поцеловал ее в лоб.

      – Это от старого солдата за того татарина в камышах! – сказал он.

      Девушка тряхнула своими светлыми волосами.

      – А что? Задала я ему перцу?! – воскликнула она своим свежим детским голосом, который так не соответствовал смыслу ее слов.

      – Ах ты, мой гайдучок дорогой! – сказал растроганный Заглоба.

      – Ну что там один татарин! Вы их целыми тысячами рубили – и шведов, и немцев, и венгров. Что я в сравнении с вами, – таких рыцарей, как вы, нет во всей Речи Посполитой! Я это прекрасно знаю.

      – Если ты такой воин, так мы тебя подучим работать саблей. Я уж тяжеловат стал, но ведь и пан Михал мастер.

      В ответ на это предложение девушка подпрыгнула от радости, затем поцеловала пана Заглобу в плечо и, сделав реверанс маленькому рыцарю, сказала:

      – Благодарю за обещание! Я уже немножко умею!

      Но Володыевский был всецело занят разговором с Кшисей Дрогоевской и ответил рассеянно:

      – Все, что только прикажете, ваць-панна!

      Заглоба с сияющим лицом опять присел к пани Маковецкой.

      – Благодетельница моя! Я знаю: уж на что хороши турецкие лакомства (я долго в Стамбуле пробыл), но знаю и то, что до них есть много охотников. Как же могло случиться, что не нашлось охотников и до этой девушки?

      – Господи! В женихах недостатка не было у обеих. А Баську мы в шутку называем вдовой трех мужей, ибо за нею ухаживали сразу три достойных кавалера: пан Свирский, пан Кондрацкий и пан Цвилиховский. Все трое – шляхтичи и помещики; я могу изложить вам и их родословную.

      Сказав это, пани Маковецкая опять расставила пальцы левой руки, оттопырила указательный правой, но пан Заглоба успел спросить:

      – Что же с ними случилось?

      – Все трое сложили голову на войне, потому мы и называем Баську вдовой.

      – Гм… А она это перенесла?

      – Видите ли, у нас это дело обыкновенное, и редкий человек умирает естественной смертью, дожив до старости. У нас даже говорят, что шляхтичу и не подобает умирать иначе, как на поле брани. Как Бася перенесла? Поревела немного, бедняжка, и все пряталась