Пан Володыевский. Генрик Сенкевич

с нашей компанией!

      Тут она обратилась к своим спутницам:

      – Вы знаете, ваць-панны, кто он, но он не знает, кто вы; познакомьтесь, хоть впотьмах. У нас до сих пор даже печки не затопили. Вот это – панна Кристина Дрогоевская, а та – панна Барбара Езерковская. Мой муж их опекун, они сироты, живут с нами. Жить самостоятельно таким молодым паннам не подобает.

      Пока сестра говорила это, Володыевский поклонился обеим паннам по-военному, а они, слегка приподняв пальчиками платья, присели, причем панна Езерковская мотнула головой, как молодой жеребенок.

      – Итак, садимся и едем, – сказал Михал. – Живет со мной пан Заглоба, которого я просил похлопотать насчет ужина.

      – Тот самый знаменитый Заглоба? – вдруг спросила панна Езерковская.

      – Баська, молчи! – сказала пани Маковецкая. – Я только боюсь, не хлопотно ли вам с нами будет?

      – Уж если об ужине хлопочет пан Заглоба, – ответил маленький рыцарь, – то нас может приехать вдвое больше, и на всех хватит. Прикажите выносить вещи, ваць-панны. Для вещей я взял тележку, а шарабан Кетлинга такой удобный, что мы вчетвером разместимся. Вот что мне пришло в голову: если слуги у вас не пьяницы, то пусть они подождут здесь до утра с вещами и с лошадьми, а мы захватим только самое необходимое.

      – Незачем вещи оставлять, возы еще не распакованы, надо только запрячь лошадей и можно ехать. Баська, поди присмотри!

      Панна Езерковская бросилась в сени и вскоре вернулась с известием, что все готово.

      – Ну, и пора! – сказал Володыевский.

      Через минуту они сидели уже в шарабане и ехали к Мокотову.

      Пани Маковецкая с панной Дрогоевской поместились на заднем сиденье, а на передней скамейке – маленький рыцарь с панной Езерковской. Было уже темно, так что он не мог разглядеть их лица.

      – Вы знаете Варшаву, ваць-панны? – спросил маленький рыцарь, наклоняясь к панне Дрогоевской и возвышая голос, чтобы заглушить стук колес.

      – Нет, – ответила она низким, но звучным голосом. – Мы настоящие провинциалки и до сих пор не знаем ни знаменитых городов, ни знаменитых людей.

      Сказав это, она немного наклонила голову, как бы желая дать этим понять, что к числу таких людей она причисляет и Володыевского. Он с благодарностью принял ответ. «Какая обходительная девица!» – подумал он. И тотчас же начал ломать голову, каким бы комплиментом ей отплатить.

      – Если бы этот город был в десять раз больше, то и тогда ваць-панны могли бы служить лучшим его украшением, – сказал он наконец.

      – А вы почем это знаете, ваць-пане? Ведь темно! – сказала вдруг панна Езерковская.

      – Ишь, коза! – подумал пан Володыевский.

      Но он ничего не ответил, и некоторое время они ехали молча; вдруг панна Езерковская опять обратилась к маленькому рыцарю:

      – Вы не знаете, ваць-пане, хватит ли места в конюшне? У нас десять лошадей и две верховых.

      – Хватит места и для тридцати.

      – Фью, фью! – просвистела в ответ Бася.

      – Баська! –