Полудочка. Виктор Улин

его в щеку.

      – Когда ты выйдешь замуж…

      – А когда я выйду замуж? – перебила она, потершись носом о его плечо.

      – Ну, не знаю, об этом еще рано думать. Но, должно быть, лет через десять, когда закончишь институт и станешь самостоятельной.

      – И что будет, когда я выйду замуж?

      – Я подарю тебе «Кадиллак Эльдорадо». Красный, как твое бикини.

      – У меня есть еще голубое бикини и черное. И даже белое – оно самое прикольное, через него все-все видно. Надела сегодня красное под цвет вашего «Хаммера».

      – Надо же… Красный цвет тебе идет, а такая машина и подавно.

      Глядя в небо, он пожелал коршуну успеха.

      – Их уже сняли с производства, но в Америке полно подержанных, стоят в гаражах с минимальным пробегом. При их сухом климате это практически новые машины. Найду, закажу, подарю тебе прямо перед ЗАГСом.

      – А за что мне такой подарок?

      – Ни за что. За то, что ты есть на свете и я тебя люблю как дочь, какой у меня никогда не было и не будет.

      В сене прошуршала невидимая мышь. Ксенька не врала.

      – Дядя Слава, а можно, спрошу у вас одну вещь?

      – Спрашивай.

      – У вас с мамой что-нибудь было?

      – С чьей?

      – С моей, ясное дело, других тут нет.

      – В каком смысле «было»? – переспросил Ганцев.

      – В том самом, – спокойно пояснила полудочка.

      – А с чего ты взяла, что у меня с твоей мамой что-то было?

      – Вы так пялитесь на ее коленки…

      – Ксеня, я мужчина, а твоя мама – женщина, – помолчав, ответил он. – А ее коленки – самые красивые из мною виденных. А видел я немало, уж поверь.

      – И не только видели, – предположила она.

      – И не только, – подтвердил Ганцев.

      – Значит, у вас с мамой ничего не было?

      – Не было, не было, успокойся.

      – Значит, я не ваша дочь?

      – Не моя, не моя. К сожалению.

      Мышь появилась откуда-то снизу, пробежала через дорожку и исчезла в стерне. Природа жила по своим правилам, не обращая внимания на людей.

      – Ты моя полудочка. «По-лу», прекрасно знаешь. Ты появилась на свет при мне. Я даже забирал тебя из роддома, потому что у твоего папы не было машины. Ты выросла у меня на руках, я люблю тебя больше всех на свете…

      – Я это давно поняла, – перебила Ксенька.

      –…Я отношусь к тебе как к родной, но ты не моя дочь. К твоей маме я не прикасался. Даже за коленку ни разу не потрогал.

      – А хотелось?

      – А ты как думаешь?

      Она не ответила,

      Разговор смешил, хотя цель расспросов оставалась непонятной.

      – Это хорошо, что я не ваша дочь.

      – Почему? – спросил Ганцев.

      – Потому, – лаконично ответила девчонка.

      Из-за ручья раздался зычный крик Виктора:

      – Ребята-ааа! Ксения, Слава!.. Идите к нам, шашлыки горят и арака стынет!..

      – Идем, идем, уже идем, – в ответ прокричал он.

      Коршуну – или кем он был – осталось ловить сусликов в одиночестве.

      Не без труда