Полудочка. Виктор Улин

в салон.

      Там пахло дорогой кожей оригинального американского производства и больше ничем. Черная подушка сиденья была девственно чистой, опасался он зря.

      Начавшееся после возвращения с того берега прошло в тумане.

      Елись какие-то шашлыки… впрочем, не «какие-то», а великолепные, поскольку он сам выбирал мясо в кэш-энд-кэрри «Метро», куда допускали лишь избранных. Сладенько подъелдыкивал Виктор, напролом дерзила Элла, насмешливо щурилась жена, что-то булькал насильно поимый Артемий.

      Что делала все это время Ксенька, шло мимо сознания.

      Ганцев был кристально трезв, но в лоскуты пьян от воспоминаний о том, что произошло под шорох мышей. Его мотало из стороны в сторону, колотило затылком об невидимую стену. Он был здесь и не здесь, изо всех сил старался не замечать Ксеньку, с которой свел бог Приап… Но сейчас вспомнил, что полудочка куда-то отлучалась, зажав в кулаке салфетки.

      В отличие от «дяди Славы», она знала, что делает и умела ликвидировать следы.

      Ганцев забрался на пассажирское сиденье.

      Ксенька сидела и слева, за рулем. Но там она была невинной девчонкой, к которой он не испытывал никаких чувств, кроме отеческих.

      А на этом ее тонкие ноги стали ногами любовницы – не любовницы, совратительницы – не совратительницы, кого-то непонятного, но тревожащего душу.

      – Черт бы тебя побрал, Лолита недоделанная! – вслух произнес он.

      Машина молчала, только на панели управления гаджетами помигивали какие-то лампочки, в назначении которых он еще не до конца разобрался.

      Ганцев глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Потом вытащил телефон, открыл список контактов, нашел Войтовичей и задумался, кому из них звонить.

      Не дав подумать, телефон ожил – завибрировал, потом зазвонил.

      Цифры номера не вызывали ассоциаций.

      – Компания «Комплайн», – ответил он, приняв вызов. – Ганцев слушает.

      – Дядя Слава, это я… – виновато пропищал наушник Ксенькиным голосом.

      – Ксеня, ты молодец, – искренне сказал Ганцев. – Я как раз думал о тебе, и…

      Взять Ксенькин мобильный номер из памяти входящих было в тысячу раз проще, чем звонить ее родителям, изворачиваться ужом на сковородке своих знаний и опасаться, что те догадаются о лишнем.

      – Я и говорю, дядя Слава, – подтвердила девчонка. – Мы с вами одной крови и на той же самой волне. Я дома одна, предки на работе до вечера… Приезжайте наконец.

      – Ксенька…

      Он замолчал.

      Девчонка, которую он аттестовал «полудочкой», сверлила глубины подсознания.

      – Все, что случилось вчера…

      – Позавчера, если точно, – мелодичным голоском поправила Ксенька.

      – Все, что было позавчера, было не с нами. Нас попутали черти. О том надо забыть. Забыть навсегда. И жить дальше.

      Ганцев рубил фразами в духе коротко обритого Маяковского, который сожительствовал с чужой женой в ее же семье.

      – Забудь все это. И дай бог, чтобы обошлось без последствий.

      – Так и я о том, дядя Слава! – ласково ответила