Полудочка. Виктор Улин

не пришла бы в голову.

      Ганцева томили мысли.

      Маргарита съязвила насчет голливудского кастинга. Он пропустил слова мимо ушей, слушать такое было смешно.

      Сейчас смешно уже не было.

      Держа руль и глядя на виляющий проселок, Ганцев ощущал себя Гумбертом, везущим Лолиту. Хотя Ксенька ни при каких обстоятельствах не могла считаться Лолитой; их роли были диаметрально противоположны выведенным в романе.

      Девчонка оказалась недевственной, это было в порядке вещей: девственница не устроила бы подобного кунштюка. Но Ганцева удивило, что как женщина малолетняя Войтович оказалась более опытной, чем холодновато-сдержанная Маргарита и более нежной, чем страстная Наташа, его первая неудачная жена.

      И, кажется, она получила больше удовольствия, чем он.

      Однако эти детали ничего не значили. Поступать так, как поступил, уступив ее домогательствам, Ганцев не имел права. И, вероятно, завтра утром предстояло стыдиться себя самого в зеркале при бритье.

      Косясь на полудочку, сделавшуюся неизвестно кем, он пытался увидеть синеву под ее глазами, мучительный излом бровей, усталость губ, изможденность тонких ног.

      Ничего подобного он не увидел. Поколение «next» жило по своим правилам. Ганцев переживал и грыз себя, а Ксенька сидела с гордым видом той самой королевы бала, о которой глупо тарахтела за несколько минут до случившегося.

      Деревня осталась позади, он вывернул на асфальтовую дорогу, прижался к краю, остановился и включил трансмиссионный тормоз.

      Ксенькины глаза были зелеными, но она смотрела непроницаемо – как та белка, которой он сулил недозволенную женитьбу шефа Главного Управления Имперской Безопасности.

      Превозмогая что-то в себе, Ганцев выдержал несколько секунд, упираясь взглядом в ее черные зрачки, потом спросил:

      – Рулить будешь?

      – Спасибо, нарулилась так, что все поджилки трясутся, – она встряхнула осветленными волосами. – Больше не хочу, дядя Слава.

      – А я хочу, – заявил Виктор.

      – И я, – поддакнула Элла.

      Маргарита насмешливо промолчала.

      – Вам только рулить, – ответил Ганцев. – Пьяные, как извозчики. Сидите тихо и радуйтесь, что вас куда-то везут. И не ты ли, Витюша, еще недавно предупреждал про свою машину и свою жену?

      – Так я и не предлагаю тебе свою жену, – Войтович усмехнулся. – Я всего лишь прошу твою машину.

      Ганцев промолчал; шуточки друга начинали утомлять.

      Положив правую руку на селектор, он невольно взглянул на Ксенькины ноги.

      Они остались теми же, что были на пути сюда: тонкими и неизящными. Но казались другими.

      Прежде, чем тронуться, Ганцев подумал, успеет ли девчонка незаметно выстирать свои красные треугольники прежде, чем Элла учует запах мужчины.

      – Дядя Слава! – услышал он, поехав дальше.

      – Что, Ксеня?

      – Да так, ничего, – ответила та и зажала ладони между коленок.

      Сейчас она выглядела как девчонка, девчонкой она и была.

      У выезда на трассу пришлось долго стоять: мимо одна