Ангел для сестры. Джоди Пиколт

шепчу я, – я тут подумала…

      Он шевельнулся на своем месте:

      – О чем?

      Я нагибаюсь вперед, чтобы поймать его взгляд:

      – О том, чтобы завести ребенка.

      Брайан прищуривается:

      – Боже, Сара! – Он встает и поворачивается ко мне спиной. – Иисусе!

      Я тоже поднимаюсь:

      – Ты не так понял.

      Он смотрит на меня, каждая черточка лица напряжена от боли.

      – Мы не сможем просто заменить Кейт, если она умрет.

      Наша дочь переворачивается на больничной койке, шурша одеялом. Я пытаюсь представить, какой она будет в четыре года, одетой в костюм для Хеллоуина; в двенадцать лет, красящей губы помадой; в двадцать, танцующей в комнате общежития.

      – Я знаю. Поэтому мы должны сделать так, чтобы этого не произошло.

      Среда

      Я прочту для тебя пепел, лишь попроси меня.

      Вгляжусь в пламя и по серым всполохам тебе погадаю,

      По красно-черным языкам и полосам,

      Определю, как разгорается огонь

      И как добегает до моря его пламя.

Карл Сэндберг. Огненные листы

      Кэмпбелл

      Все мы, я считаю, обязаны своим родителям – вопрос в том, насколько сильно? Вот какая мысль проносится у меня в голове, пока моя мать разоряется по поводу очередной любовной интрижки отца. Не в первый раз мне хочется иметь брата или сестру, хотя бы ради того, чтобы отвечать на такие телефонные звонки ранним утром раз или два в неделю, а не все семь.

      – Мама, – прерываю я поток откровений, – я сомневаюсь, что ей на самом деле шестнадцать.

      – Ты недооцениваешь своего отца, Кэмпбелл.

      Может быть, но, кроме того, мне известно, что он федеральный судья. Он может заглядываться на школьниц, но никогда не сделает ничего противозаконного.

      – Мам, я опоздаю в суд. Перезвоню тебе позже. – Я вешаю трубку прежде, чем она успевает возразить.

      Ни в какой суд мне не нужно, и тем не менее. Глубоко вдохнув, я качаю головой и вижу глядящего на меня Джаджа.

      – Причина сто шестая, почему собаки умнее людей, – говорю я. – Как только вы покидаете родительское гнездо, сразу рвете контакты с матерями.

      Завязывая на ходу галстук, я иду на кухню. Моя квартира – произведение искусства. Тут нет ничего лишнего – чистый минимализм, но имеющееся – самое лучшее из всего, что можно приобрести за деньги: единственный и неповторимый черный кожаный диван; телевизор с плоским экраном на стене; запертый на ключ стеклянный шкаф, наполненный первыми изданиями книг с автографами писателей вроде Хемингуэя и Готорна; кофемашина импортирована из Италии; холодильник с отдельной морозильной камерой. Я открываю его и обнаруживаю одинокую луковицу, бутылку с кетчупом и три бобины черно-белой пленки.

      Это вовсе не удивительно – я редко ем дома. Джадж так привык к ресторанной еде, что, если бы в его горло вдруг проскочил шарик сухого корма, он не признал бы это за пищу.

      – Что ты думаешь? – спрашиваю я пса. – «У Рози» тебе понравится?

      Он