И все небо для нас. Юлия Лим

меня, я никогда не смогу заменить ей маму.

      Воспитывать детей – ноша трудная. А уж когда ты сам ребенок и ничего о жизни не знаешь, практически непосильная.

      Пылесошу и мою полы. Присаживаюсь на кухне на табуретку, поглядывая на небольшую горку грязной посуды. Поджимаю колени, натягиваю на них длинную безразмерную футболку и обнимаю. За окном: озеленившийся на время лета двор; арка из желтых домов, соседи, спешащие на работу и по подъездам, и незнакомцы, сокращающие путь через местные закоулки… Совсем скоро мы с сестрой шагнем из дома в неизвестность и даже этого приевшегося вида не останется.

      – Вела-Вела-Вела! – и снова Мила подлавливает меня. – Шоколадка!

      Поднимаюсь с табурета и иду в ее комнату. Проверяю рюкзак: планшет со смартфоном, больше ничего. Типичный набор современного ребенка.

      – Ну-у? – нетерпеливо тянет сестра, подпрыгивая.

      – Ладно, дам я тебе твою шоколадку. Молодец. Зарядки только положи к технике, – легонько треплю сестру по волосам.

      Достаю из заначки на кухне одну из трех шоколадок, возвращаюсь в комнату и протягиваю ей.

      – «Милка» для Милки.

      – Ула-а-а! – сестра хлопает в ладоши, выхватывает шоколадку и легонько клюет меня в щеку. – Спасибо!

      Она плюхается на свою раскладную кровать (в собранном виде – диван), и с довольным лицом ест шоколадку, отламывая по кусочку от плитки. Все ее внимание сосредоточено на диснеевском мультике.

      # # #

      У меня было время подготовиться. Мама болела, врачи не скрывали от нас печальные прогнозы, но… Я все равно верила, что каким-то чудом она выкарабкается, и мы продолжим жить втроем, как было всегда.

      Когда заканчивается мультик, выдыхаю, отсчитываю три секунды и захожу к сестре в комнату. Мила лежит на полу, болтая ногами в воздухе, и что-то рисуя восковыми мелками.

      – Мила, – опускаюсь на колени и складываю поверх них вспотевшие ладони.

      – А когда мы поедем к маме? Я соскучилась, – сестра подписывает красного корявого человечка «Мама». Он криво улыбается, с упреком взирая на меня крупными глазами-точками.

      – Мы… Мы больше к ней не поедем.

      – Почему? – сестра бросает мелки, садится, скрестив ноги, и хмуро смотрит на меня. – Я что-то не так сделала?

      – Нет… Конечно, нет. Просто…

      За что это мне?..

      Прикрываю глаза и на выдохе говорю:

      – Мама умерла, Мила.

      Тишина давит на голову. Сестра недоверчиво трясет головой.

      – Что?..

      – Ей больше не больно. Она не мучается, – продолжаю говорить, но уже успокаивая себя.

      – Ты влешь! – глаза Милы мгновенно наполняются слезами.

      Раскидываю руки, чтобы обнять ее, но сестра бьет меня по ладоням и отсаживается в угол комнаты.

      – Влунья! Уходи! Не хочу тебя видеть! – кричит она вперемежку с рыданиями.

      Поднимаюсь и выхожу. За закрытой дверью слышны всхлипы и дрожащий голос сестры, зовущий маму.

      – Мамочка, это ведь неплавда? Мамочка, не шути так!

      Провожу ладонями по лицу. Сердце щемит.

      # # #

      Похороны.