Белая лилия. Елена Виг

экономика, а, если они подомнут под себя еще и восточных соседей, то мы не сможем им противостоять. И, к тому же, не забывай про Италию.

      – А что с Италией?

      – Муссолини – это тот же Гитлер. Пусть он менее кровожаден, но, по сути, у них больше общего, чем тебе кажется. Если они объединятся, то война будет практически неизбежной.

      – Но Муссолини ненавидит Гитлера.

      – Мой дорогой, это всего лишь слова. Даже договоры, подписанные на бумаге, ничего не значат в политике, а уж слова…

      Пьер молчал. Ему нечего было возразить Лазару Бонэ. Было очевидно, что, в отличие от него самого, его будущий тесть хорошо разбирается в этих вопросах. Для Пьера политика была чем-то отвлеченным. Его стихией были цвета, линии, формы. До тех пор, пока женщины хотят быть красиво одетыми и могут за это заплатить, политика его не очень волновала. Похоже, он впервые общался с человеком, который воспринимал отношения между мировыми державами как что-то очень личное.

      – Я это тебе к тому говорю, что если Гитлер придет во Францию, то с французскими евреями будет то же, что и с немецкими.

      – Их будут притеснять в бизнесе?

      – Притеснять в бизнесе?! Нет, ты, похоже, просто не понимаешь, что здесь будет, если говоришь только о притеснениях в бизнесе! Речь идет о физическом уничтожении…

      – Но Германия – цивилизованная страна, – попытался возразить Пьер.

      – Да, такая цивилизованная, что когда-то не постеснялась отравить газом тысячи солдат под Верденом! Они не остановятся ни перед чем, и я не хочу, чтобы моя семья попала в эту мясорубку. Можешь считать меня параноиком, но, когда начнется эта заваруха, я хочу, чтобы мы все были подальше от нее.

      – А как же ваши магазины?

      – Я надеюсь, что еще есть немного времени, чтобы все устроить, – грустно сказал Бонэ.

      – Вы хотите уехать из Франции?

      – Да, я об этом серьезно думаю. Именно поэтому я не очень рад тому, что Лили хочет выйти за тебя замуж и потому останется во Франции. Это будет для нее очень опасно!

      – Но она же крещеная католичка. К тому же, она будет моей женой.

      – Не уверен, что это будет серьезным аргументом в ее пользу, – грустно улыбнулся Лазар Боне. – Я много говорил с людьми, которые были вынуждены бежать из Германии. То, что там происходит, реально страшно. Мне было бы спокойнее, если бы она, если бы вы оба, поехали с нами.

      – Мы оба? А как же Дом моды?

      – Вот видишь, ты еще не женился на моей дочери, а тебе уже приходится делать непростой выбор. Об этом я и говорю…

      Бонэ увидел, каким несчастным сделалось лицо Пьера.

      – Я не могу без Лили, и не могу без моей работы, я вложил в нее столько сил, – сказал он.

      – Я знаю. Ладно, еще есть время подумать. Я доволен, что сказал тебе все это. Лили еще ребенок, она любит тебя и не хочет больше ни о чем слушать. Будем надеяться, что ты все-таки умнее ее. Пойдем к дамам, может быть, нам там нальют чашечку кофе, – сказал он, вставая, и тем самым