Белая лилия. Елена Виг

выходит из своего бизнеса во Франции и уже нашел на него покупателя. Более того, он подал документы в американское посольство и надеется в следующем году получить въездную визу на всю семью.

      – Папа, но почему именно сейчас? – спросила Лили.

      – Потому что я внимательно слежу за ситуацией, а она развивается, моя дорогая, причем не в лучшую сторону.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Ну, например, то, что Муссолини напал на Эфиопию.

      – Господи, где Эфиопия, а где мы! – возразила дочь, – Какое это имеет отношение к Франции?

      – Самое прямое. Во-первых, это прецедент. Муссолини напал – хоть он и утверждает, что это на него напали, но кто ж ему верит – на независимую страну, члена Лиги наций, и никто, повторяю, никто не выразил возмущение, не потребовал вывода войск и тому подобное. А это значит, что теперь это может повториться повсюду.

      – Но почему они так поступили? Они что, не понимают? – не унималась Лили.

      Лазар поднес тонкую фарфоровую чашечку к губам. Он долго молча пил кофе маленькими глотками. Никто не прерывал его мыслей. В этой семье именно он был признанным экспертам в очень многих вопросах. Он выписывал иностранные газеты на четырех языках – английском, немецком, итальянском и испанском, по вечерам постоянно слушал радио, закрывшись в своем кабинете. Поэтому, если и были ответы на заданные Лили вопросы, то ответить мог только он.

      – Думаю, что никто пока не готов к войне, – наконец сказал он. – Страны могут сказать все правильные слова о недопустимости агрессии, но реально никто не готов воевать. Все боятся – кроме Германии и Италии. Еще слишком мало времени прошло с прошлой войны, экономики ослаблены, вооруженные силы не готовы, люди простят политикам все, что те ни сделают под предлогом защиты мира для своих избирателей.

      – А избиратели в Италии мира, что, не хотят мира? Почему Муссолини не боится ввязываться в войну?

      – Люди – странные существа, – грустно вздохнул Лазар. – К большой войне итальянцы тоже, я думаю, не готовы, а вот захватить Эфиопию, да малой кровью, да ощутить себя снова сильной державой – это многим в Италии понравится. И Муссолини это отлично понимает. Он хочет стать победителем, присоединителем территорий. Без этого, такие диктаторы как Гитлер и Муссолини, себя счастливыми не чувствуют. Может быть, это для них вообще самое главное, а вовсе не мир…

      Все некоторое время молчали.

      – Папа, ты сказал, что это «во-первых». А что «во-вторых»?

      – Во-вторых, Франции придется теперь держать на границе с Эфиопией довольно серьезный военный контингент. Иначе Муссолини не остановится перед тем, чтобы и наши колонии в Африке захватить. Опять, ведь, скажет, что его атаковали, а он защищался! И все опять промолчат. Так что он играет на руку Гитлеру, ослабляя позиции Франции на континенте.

      – То есть, вы по-прежнему думаете, что война с Германией неизбежна? – вступил в разговор Пьер.

      – Да, неизбежна. Я не могу сказать, что это