Белая лилия. Елена Виг

у кого же она его шьет?

      – Вот это самое интересное. Она шьет его в нашем ателье, у Мари. Но я не знаю, представляешь, я совершенно не знаю, что это будет. Это просто какой-то заговор за моей спиной!

      – Какая прелесть! Девочка, видимо, с характером, что хорошо.

      – О, да! С ходу организовать заговор против меня в моем же собственном Доме моды, это надо суметь!

      – Вы поедете после свадьбы в путешествие?

      – Нет, некогда. Осенняя коллекция на подходе. На недельку съездим на море, вот и все. Лили это понимает.

      – В Ниццу?

      – Да, скорее всего.

      – Там в это время будет хорошо.

      – Там всегда хорошо! – мечтательно сказал Пьер.

      – Заедете к Жано? Он обидится, если узнает, что ты был рядом и не зашел.

      Жан Монти был родным братом его матери. Ветеран войны, пришедший с нее сильно покалеченным, он поражал Пьера своим жизнелюбием. Он жил неподалеку от Ниццы, руководил работой на семейных виноградниках, был гостеприимным и хлебосольным хозяином, Он был старшим из этой ветви родственников, Пьер его очень любил, в детстве часто и подолгу у него гостил.

      – Обязательно, но я надеюсь, что он приедет на свадьбу в Париж. Как думаешь?

      – Я сомневаюсь. Он в последнее время много болеет, старые раны… Но ты обязательно пошли ему приглашение.

      – Конечно, мама, я не забуду.

***

      С будущим тестем Пьер поговорил совершенно открыто, объяснив, что отец его – страшный сноб, презирающий абсолютно всех, кого считает ниже себя в социальной иерархии, и попросил не обращать на это внимания.

      – Знаешь, – сказал ему на это Лазар, – мне абсолютно безразлично отношение твоих родителей к нашей семье, пока ты стоишь между ними и Лили. Но учти, что я не позволю никому обижать мою девочку.

      Он выразительно посмотрел на Пьера.

      – Я тоже не позволю никому ее обижать, – сказал Пьер.

      – Вот и прекрасно! – улыбнулся Лазар. – Тогда беспокоиться не о чем.

      На свадьбу отец и вправду не приехал, мать сказала, что он – «подхватил простуду и лежит с температурой». Сама она была очень любезна с Лили и ее родителями, но на торжественный обед не осталась, сославшись на то, что должна ухаживать за больным. Все покивали головами, попросили передать господину де Леви пожелания скорейшего выздоровления, и вздохнули с облегчением, когда она села в машину и уехала. Провожавшему ее сыну она шепнула на прощание: «У тебя очень красивая жена», что в устах Кристин де Леви было серьезным комплиментом.

      А Лили действительно была чудо, как хороша! Ее белое платье имело легкий оттенок чайной розы. Довольно строгое по покрою, оно было из шелка, прекрасно подчеркивало точеную фигуру Лили и немного расширялось к подолу, ниспадая от бедер мягкими складками. Пышные рукава были из той же тончайшей кружевной ткани, что и фата. Они сужались к запястью и застегивались на пять небольших жемчужных пуговиц.

      Лили