Европейцы (сборник). Генри Джеймс

это обстоятельство во всех отношениях чрезвычайно уместным и благопристойным. Феликс и правда отличался большой деликатностью; он не любил объясняться с сестрой; это принадлежало к числу немногих на свете вещей, которые были ему неприятны, но сейчас он, по-видимому, ни о чем неприятном не думал.

      – Мой дорогой брат, – сказала Евгения, – перестань смотреть les yeux doux[53] на дождь.

      – С удовольствием, – ответил Феликс. – Я буду смотреть умильно на тебя.

      – Долго ли еще, – спросила секунду спустя Евгения, – ты думаешь оставаться в этом райском уголке?

      Феликс изумленно на нее посмотрел:

      – Ты хочешь ехать – уже?

      – Твое «уже» прелестно. Я не столь счастлива, как ты.

      Глядя на огонь, Феликс опустился в кресло.

      – Понимаешь, я в самом деле счастлив, – сказал он своим звонким, беззаботным голосом.

      – И ты думаешь до конца своих дней ухаживать за Гертрудой Уэнтуорт?

      – Да, – ответил, смущенно улыбаясь, Феликс.

      Баронесса смотрела на него без улыбки.

      – Она так тебе нравится? – спросила она.

      – А разве тебе – нет? – спросил он.

      – Я отвечу словами джентльмена, которого раз спросили, нравится ли ему музыка: «Je ne la crains pas!»[54]

      – А она от тебя в восхищении.

      – Мне это безразлично. Другие женщины не должны быть от меня в восхищении.

      – Они что ж, должны тебя недолюбливать?

      – Ненавидеть! И если я не внушаю им подобных чувств, это лишь говорит о том, что я понапрасну теряю здесь время.

      – Когда человек счастлив, ни о каком потерянном времени не может быть и речи, – изрек Феликс с жизнерадостной назидательностью, от которой в самом деле легко было прийти в раздражение.

      – Особенно когда человек за это время, – подхватила с весьма язвительным смехом его сестра, – завладел сердцем молодой леди с приданым.

      – Сердцем Гертруды я завладел, – подтвердил вполне серьезно и искренне Феликс. – А вот насчет приданого я далеко не уверен. Еще неизвестно, будет приданое или нет.

      – Но может статься, что будет. То-то и оно.

      – Все зависит от ее отца. Он смотрит на наш союз не слишком благосклонно. Как тебе известно, он хочет, чтобы она вышла замуж за мистера Брэнда.

      – Мне ничего об этом не известно! – воскликнула баронесса. – Подложи, пожалуйста, в камин полено. – (Феликс исполнил ее просьбу и теперь сидел, глядя на оживившийся огонь.) – И ты что ж, задумал бежать с этой барышней? – добавила секунду спустя его сестра.

      – Ни в коем случае. Я не хочу причинить мистеру Уэнтуорту ни малейшего огорчения. Он был так добр к нам.

      – Но тебе придется рано или поздно решать, кому ты хочешь угодить: ему или себе.

      – Я хочу угодить всем! – воскликнул радостным тоном Феликс. – Совесть моя чиста. Я с самого начала запретил себе ухаживать за Гертрудой.

      – И тогда, чтобы упростить дело, она взяла все на себя?

      Феликс

53

Умильно (фр.).

54

Она меня не страшит! (фр.)