Две недели на соблазнение. Сара Маклейн

рявкнул: – В чем дело?!

      – Я принес то, что вы просили, ваша светлость.

      Слуга прошаркал в комнату с подносом, нагруженным небольшим тазиком, бинтами и какими-то баночками. Поставив свою ношу на ближайший стол, он низко поклонился.

      – Это все, – процедил Лейтон.

      Слуга снова поклонился и вышел. Герцог же направился к подносу и, взяв полотенце, обмакнул один его край в воду в тазу.

      – Вы не поблагодарили его, – заметила девушка.

      Герцог взглянул на нее с удивлением.

      – Сегодняшний вечер не настроил меня на благодарственный лад.

      Услышав в этих словах обвинение, Джулиана проговорила:

      – Тем не менее он оказал вам услугу. – Она помолчала для пущего эффекта. – Не поблагодарить его – очень с вашей стороны… невоспитательно.

      Прошла секунда-другая, прежде чем герцог понял, что она имела в виду.

      – Невоспитанно? Вы это хотели сказать?

      Она взмахнула рукой.

      – Ну… все равно. Другой человек поблагодарил бы.

      Лейтон направился к ней.

      – Вы имели в виду – лучший человек?

      Джулиана распахнула глаза, изобразив невинность.

      – Нет, Боже сохрани! Вы же герцог, в конце концов. Конечно же, лучше вас нет никого.

      Эти ее слова были прямым выпадом, и после всех тех ужасных слов, которые он наговорил ей в карете, совершенно обоснованным.

      – Другая женщина сообразила бы, что она у меня в долгу, и была бы осторожнее в своих речах.

      – Вы имели в виду – лучшая женщина?

      Он не ответил. Сев напротив нее, сказал:

      – Дайте ваши руки.

      Джулиана нахмурилась, прижав руки к груди.

      – Зачем?

      – Они у вас ободраны и кровоточат. Их нужно промыть.

      Она не хотела, чтобы он дотрагивался до нее. Не доверяла себе.

      – С ними все в порядке.

      – Значит, то, что говорят про итальянцев, правда, – проворчал Лейтон.

      В этих словах ей почудилось оскорбление, и она буркнула:

      – Вы о чем?

      – О том, что вы никак не желаете признавать свое поражение.

      – Черта характера, которая очень неплохо послужила Цезарю.

      – И как же поживает нынче Римская империя?

      От этого его тона превосходства у нее возникло желание закричать, обозвать его на своем родном языке.

      Они молча уставились друг на друга. Наконец герцог проговорил:

      – Ваш брат будет здесь с минуты на минуту, мисс Фиори. И он будет изрядно зол и без того, так что ему лучше не видеть ваши окровавленные руки.

      Джулиана со вздохом кивнула. Герцог был прав, разумеется.

      – Будет больно, – сказал он. И тут же провел большим пальцем по ее ладони, покрытой коркой запекшейся крови.

      При его прикосновении девушка невольно вздрогнула, и герцог вскинул на нее глаза.

      – Прошу прощения, мисс Фиори.

      Джулиана не ответила – притворилась, что внимательно разглядывает другую руку. Она не собиралась признаваться, что вздрогнула вовсе не