Жизнь после жизни. Кейт Аткинсон

затянула интеллигентная, благопристойная нищета. Мать Сильви сделалась бледной и невзрачной, жаворонки разлетелись, а она угасала от чахотки. В семнадцать лет Сильви была спасена от участи натурщицы одним человеком, с которым познакомилась на почте. Это был Хью. Восходящая звезда сытого банковского мира. Воплощение буржуазной респектабельности. О чем еще могла мечтать хорошенькая девушка без гроша в кармане?

      Лотти умерла спокойнее, чем можно было ожидать, и Хью без лишней шумихи женился на Сильви в день ее восемнадцатилетия. («По крайней мере, – сказал Хью, – тебе не составит труда запомнить годовщину нашей свадьбы».) Медовый месяц – восхитительный quinzaine[14] – они провели во французском городке Довиль, а затем обрели полупасторальное блаженство неподалеку от Биконсфилда, купив дом почти в стиле Лаченса. Там было все, чего только можно желать: просторная кухня, гостиная с застекленными дверями, выходящими на лужайку, прелестная утренняя столовая и несколько спален, ожидающих пополнения в семье. В задней части дома имелся закуток, где Хью оборудовал себе кабинет. «Да, моя роптальня», – усмехался он.

      Соседские дома располагались на почтительном расстоянии. За ними начинались луга, рощица и голубой от колокольчиков лес, прорезанный речкой. Благодаря наличию железнодорожной станции, точнее одного перрона, Хью добирался до своего банка менее чем за час.

      – Сонное царство, – посмеялся Хью, галантно поднимая Сильви на руки, чтобы перенести через порог.

      Жилище (в сравнении с Мэйфером) было довольно скромным, но все же слегка превышало их возможности, и это финансовое безрассудство удивило обоих.

      – Нужно дать нашему дому имя, – сказал Хью. – «Лавры», или «Сосны», или «Вязы».

      – Но у нас в саду ничего такого не растет, – возразила Сильви.

      Стоя у застекленной двери, они разглядывали запущенную лужайку.

      – Придется нанять садовника, – сказал Хью.

      Дом встретил их гулкой пустотой. Они еще не приобрели ни ковры Войси, ни ткани Морриса – ничего, что привнесло бы в интерьеры эстетический комфорт двадцатого века. Сильви охотнее согласилась бы жить в универмаге «Либерти», чем в этом семейном доме, у которого даже не было имени.

      – «Зеленые акры», «Милый вид», «Солнечный луг»? – предлагал Хью, обнимая молодую жену.

      – Нет.

      Прежний владелец, продав свой безымянный дом, перебрался в Италию.

      – Подумать только, – мечтательно произнесла Сильви.

      В ранней юности она побывала в Италии – отец возил ее в «гранд-тур», когда мать отправилась в Истборн подлечить легкие.

      – Там же одни итальянцы, – пренебрежительно бросил Хью.

      – Совершенно верно. В том-то и смысл, – сказала Сильви, высвобождаясь из его объятий.

      – «Конек»? «Усадьба»?

      – Остановись, прошу тебя, – взмолилась Сильви.

      Вдруг из кустов выскочила лисица и потрусила через лужайку.

      – Ой, смотри! – оживилась Сильви. – На вид совсем

14

Двухнедельный срок (фр.).