Девятая рота (сборник). Юрий Коротков

на живописи учился, – осторожно ответил Джоконда, не понимая, к чему клонит сержант.

      – Портрет можешь? Вот такой, – показал Дыгало размер.

      – Могу.

      – Я, это… – неловко отводя глаза, начал сержант. Он волновался, поэтому говорил труднее обычного, подергивая головой. Вообще удивительно было видеть его не орущим внадрыв, а смущенно подыскивающим простые человеческие слова. – Девчонка моя пишет. Вот… – показал он аккуратную стопку конвертов. – Перед войной познакомился… Фотку все просит. А что я – такую вот пошлю? – указал он на изуродованную щеку. – Старую послал бы, да сгорели все… Ты без этого можешь нарисовать, чтоб красиво?

      – Конечно. Только маслом не так быстро, за один раз не выйдет.

      Дыгало кивнул, опять помолчал.

      – Я это… дембельнусь – к ней не поеду, – тоскливо сказал он. – Куда таким уродом… Пусть хоть пока пишет…

      Пацаны в темной казарме напряженно прислушивались к тишине в сержантской комнате, переглядывались. Стас сполз с кровати, на цыпочках подкрался к двери, заглянул в замочную скважину…

      Дыгало в парадке со всеми регалиями торжественно замер в кресле. Джоконда, как был, в трусах и шлепанцах, приспособив картонку на стуле напротив, привычно разложив кисти и краски, набрасывал первые мазки портрета.

      Воробей суетливо, короткими судорожными взмахами кромсал каменистую землю саперной лопаткой, смаргивая заливающий глаза пот.

      – Пять минут! – глядя на часы, спокойно объявил сержант.

      Лютый, Джоконда и остальные через равные промежутки по прямой линии вгрызались в землю.

      – Четыре тридцать!

      Воробей замахал лопатой еще быстрее. Наткнулся на корень и, поскуливая от нетерпения, принялся рубить его.

      – Четыре минуты!

      Воробей не выдержал и с ужасом оглянулся через плечо. Метрах в тридцати прогревал двигатели танк. От раскаленной брони струился воздух. Танкисты курили, сидя в люках.

      – Давай-давай! – подмигнул ему механик. – Пошире могилку-то! Поровней!

      – Эй, десантура! – весело крикнул другой. – Костей там не нарыл еще с того призыва? Мы тут ваших закопали – немерено!

      Они захохотали. Механик дал газу на холостом, танк взревел – Воробей вздрогнул и замахал лопатой как заведенный.

      – Пошел! – Сержант взмахнул флажком.

      – Кто не спрятался – я не виноват! – крикнул механик, выплюнул папиросу и нырнул в люк. Гусеницы с гулким лязгом натянулись, и танк двинулся вперед, зажевывая траками землю.

      Воробей, обняв автомат, свернулся на дне неглубокого окопа. Свежий срез земли перед его глазами задрожал все сильнее, посыпались песчинки и мелкие камни. Воробей каждой клеточкой своего беззащитного тела вжался в дно окопа. Тень танка накрыла его, гусеница прогрохотала над головой. Воробей вспомнил наконец про гранату, трясущейся рукой вытащил чеку и бросил вслед учебную болванку…

      – Гляди, обоссался! – вдруг захохотал Чугун, указывая на Воробья, когда все собрались вместе.

      По штанам