Девятая рота (сборник). Юрий Коротков

со второго яруса на пол. Растерянные пацаны кое-как выстроились в трусах около кроватей, не понимая, что происходит. – Ложись! Ползком марш!

      Пацаны поползли по кругу между кроватей.

      – Быстрей! Быстрей, я сказал! Быстрей, уроды! – Дыгало подгонял пинками по ребрам. – Голову не поднимать! – Он с силой ткнул каблуком в затылок Чугуну, припечатав того лицом в пол. – Еще быстрей!

      Пацаны, задыхаясь, ползли на пределе сил, извиваясь всем телом, дробно стуча голыми локтями и коленями.

      – Что? – вдруг остановился сержант. – Что, не понял?.. Встать!

      Пацаны вскочили, тяжело переводя дыхание. Дыгало пошел по кругу, оглядываясь.

      – Ты что-то сказал, рядовой? – Он с левой ударил Стаса в зубы.

      – Никак нет.

      – Может, ты? – с разворота ударил Дыгало Джоконду.

      – Никак нет, товарищ сержант.

      – А-а! – вдруг радостно оскалился Дыгало. Он, хищно пригнувшись, двинулся к Лютому. – Это ты, воин! – Он подошел вплотную, лицом к лицу, глядя в упор мутными глазами. – Ты хочешь что-то сказать, правда! Я же вижу! Ты давно хотел мне что-то сказать! Ну скажи, ну пожалуйста! Ну? Чирикни на ушко! – Он повернул голову, прислушиваясь.

      Лютый молчал, глядя на него исподлобья.

      – Ну, давай! – Сержант вытащил его в середину круга. – Один на один! Как нормальные мужики! Никто не видит! Никто не узнает! Ну! – Он ударил Лютого. – Ты – берет, и я – берет! Давай! Давай! – Он ударил еще несколько раз.

      Лютый только защищался, сдерживаясь из последних сил.

      – А может, ты? – Дыгало выхватил Чугуна. – Давай! Ну, все на одного! – лихорадочно обернулся он. – Вот он я! Вперед, десантура! – Он стал в стойку посреди круга, сделал выпад назад, пытаясь достать ногой, метнулся в одну сторону, в другую. Пацаны только расступались, молча глядя на него. – Ну! – отчаянно заорал Дыгало. – Есть тут хоть один мужик или чмыри одни позорные?..

      Он вдруг остановился и замер, опустив плечи, будто выпустили воздух. Медленно прошел к выходу, не глядя отшвырнув с пути Воробья, и грохнул дверью.

      В казарме стало тихо, пацаны молча переглядывались.

      – Приснилось, что ли? – сказал Ряба.

      – Ага, приснилось… – Стас сплюнул тягучую кровь, вытер разбитые губы.

      – Весеннее обострение. – Воробей покрутил пальцем у виска. – Это у них бывает.

      – Погоди, – вспомнил Джоконда. – Сегодня в штабе говорили: он заявление опять писал, хотел с нами улететь. Сегодня отказ пришел.

      Сквозь окно видно было, как Дыгало, запинаясь, не разбирая дороги, брел по городку. Потом сел на землю и обхватил голову руками.

      Ряба торжественно вскрыл трехлитровую жестяную банку яблочного компота. Повел носом и, зажмурившись, сладострастно замотал головой. Остальные тоже, сталкиваясь лбами, понюхали – и оценили. Они сидели вокруг разложенной на газетке снеди в скупо освещенной сушилке, под развешенными на металлических штангах бушлатами.

      Ряба зажег спичку и жестом волшебника поднес к банке – над горлышком заплясал голубой огонек.

      – Чистяк!