Булочник и Весна. Ольга Покровская

и любопытны! Скоро святки, света нет, обстановка – лучше не придумаешь! Вы же профессиональный мистификатор! Я думал, вам моя идея понравится. Но если боязно, – не навязываюсь.

      – Нет, погадайте всё же! – пропел Иринин голос.

      Тузин быстро обернулся на жену.

      – Сюжетец вообще-то староват! – пересев на краешек кресла и подавшись вперёд, заметил он. – Но раз Ирина Ильинична любопытствует…

      Петя удовлетворённо кивнул и сдвинул рукава свитера к локтям, как если бы собирался замесить из наших судеб знатное тесто.

      Тузин откинулся в кресле. Ирина непроизвольным жестом прижала ладонь к груди. Коля в зареве и тенях, как захолустный урка с ножичком, зыркнул на Петю из своего угла.

      – Ладно, брат, раз Николай Андреич опасается, начну с тебя! – сказал Петя, садясь напротив, спиной к свечам.

      – Только без ужастиков!

      – А это уж как получится! – отозвался Петя и посмотрел с нарочитой пристальностью мне в лицо. Взгляд его сперва был пуст, но затем согрелся, что-то сочувствующее шевельнулось в нём. – Ну что тебе сказать… – проговорил он, помедлив. – Между домом в деревне и проблемой, которую ты надеешься решить, нет связи. Ты строишь памятник мечте и, думаю, в ближайшее время подаришь его какому-нибудь проходимцу. Или спалишь. То же и с булочной – ты утратишь к ней интерес, когда поймёшь, что она не ведёт к твоим. На этом закончится твоя старая жизнь. Перед тобой встанет новая задача – примириться с утратами. А уж потом…

      – Петь, а ты-то с утратами что ж не примиряешься? – вклинился я в гадание.

      – Не кипятись! – перебил Петя. – Я ведь ещё не закончил. Так вот, ты примиришься и станешь жить без малейшей корысти, буквально как блаженный. Может быть, ты даже совершишь какой-нибудь простой и великолепный подвиг. И в одно прекрасное утро награда тебя найдёт. Правда, боюсь, ты будешь тогда уже слишком мудр, чтобы ей обрадоваться.

      – Я обрадуюсь, ты не бойся! – заверил я его и решил, что поквитаюсь с Петей позже, на улице.

      – Мудрёно излагаете, – из кресла заметил Тузин. – Ну ладно, так уж и быть – и мне погадайте!

      – С удовольствием! – сказал Петя, переставляя стул. – Реснички только подержите, мне надо видеть глазное дно.

      – Обойдётесь, Петр Олегович, – возразил Тузин. – Назвались груздем – так уже и давайте, работайте!

      Петя не стал спорить.

      – О!.. Тут сверкают большие возможности! – протянул он, заглядывая в серо-карие глаза Тузина. – Если будете хитромудрым, вас ждёт крупная профессиональная удача. Будьте трезвы и последовательны, когда придётся полоскать творения в сточной канаве. Помните, что это нужно для дела. Опасайтесь взбрыкиваний идеализма. Опасайтесь упрёков родных. Опасайтесь, главное, собственной совести. Это всё враги успеха.

      – А человека на белой лошади не опасаться? – полюбопытствовал Тузин.

      – Нет, – успокоил Петя. – Лошадь вам не грозит. Вы ж не Пушкин.

      – И на том спасибо! – сказал Тузин.

      Я видел, как в нём занимается протест против Петиной