Таки служба. Леонид Аркадьевич Блох

заорал Честный с порога. – Давно яйца в мыле не были?

      – Никак нет! – заорал в ответ дежурный по роте ефрейтор Гребенюк. – Рады вам, товарищ прапорщик, аж до слез.

      – Посмотрим, – более миролюбиво ответил Честный и сразу же направился в туалет. Нет, не за тем, что вы подумали, а для проверки чистоты и порядка.

      Вышел он из туалета с горящими глазами, держа правую руку вверх.

      – Что, лять, давно в чужих руках под себя не мочились? – заорал прапорщик опять. – Общее построение. Кроме дембелей, конечно.

      Через десять минут весь личный состав роты, кроме дембелей, был построен в казарме. Честный продолжал держать правую руку вверх.

      – Это вопиющий случай в моей службе, – громко заявил прапорщик. – Голованов, выдай всем автоматы, противогазы, саперные лопатки и плащ-палатки. На все про все пять минут.

      Через четыре минуты и тридцать секунд рота построилась вновь. Теперь уже со всем вышеперечисленным на себе.

      – Товарищ прапорщик, – решился спросить сержант Голованов, – что случилось-то?

      – И ты еще спрашиваешь? Я, в святая святых армейской жизни – туалете, нашел обгорелую спичку. Мне больно говорить об этом. Невыносимо даже думать.

      – Хоронить побежим? – понимающе спросил Голованов.

      – Другого выхода нет, – вздохнул прапорщик. – Давай, командуй бойцами.

      Марш-бросок по пересеченной местности под названием «Похороны спички» начался.

      Весь личный состав, кроме дембелей и дежурных, побежал. Прапорщик и два сержанта ехали сзади на «Жигулях» Честного. Через час, обогнав бегущих и просигналив, машина остановилась посреди степи.

      – Здесь, – показал рукой прапорщик и пошел отлить. А Голованов разъяснил:

      – Копаем яму глубиной два метра, размерами пять на пять.

      – Зачем такую большую? – спросил кто-то.

      – Таковы суровые правила. Меньше нельзя, – ответил сержант.

      И стало ясно, что спорить бесполезно. Копали, естественно, только молодые. Хорошо, что земля оттаяла после зимы и легко давалась. Через два часа яма была готова. Голованов подозвал дремлющего в машине прапорщика. Он встал, опять отлил и подошел к яме.

      – Стройся! – скомандовал сержант.

      Честный снял фуражку и произнес:

      – Товарищи бойцы! Сегодня мы прощаемся с дорогой нашим сердцам вещью – обгорелой спичкой. Когда-то она была стройным, зеленым деревом. Радовалась солнцу и питательному дождю. Потом она превратилась в одну их многих спичинок, лежа в коробке рядом с подружками. Но чья-то злая рука, гнусно попользовавшись, швырнула нашу спичку в сортир. Но она не закончила свою жизнь под ногами неблагодарных солдат. Она заслуживает другой участи. Голованов, возьми ее.

      Сержант бережно принял спичку у прапорщика, завернул в кусок белой материи и, спрыгнув в яму, положил ее на дно.

      – Давай, – махнул Честный. И молодые солдаты начали сбрасывать землю обратно в яму. Потоптавшись и уплотнив грунт, они встали обратно в строй. Прапорщик