Милый мой Игнатиус. Олег Велесов

– не лезь, по рукам получишь, она не послушала. Теперь пускай расплачивается.

      – Да мы, – жабоид подполз к столу на коленях, – мы и не хотим втягивать вас в эту беду. Прекрасная наша, добрая. Всё понимаем, всё знаем. Нам бы только совет, иного не просим.

      Голос его походил на скулёж облажавшегося пса; по шее он получил, теперь выпрашивал косточку.

      – Совета? Ну, и какого совета ты хочешь?

      – Видите ли, Ядвига Златозаровна…

      – Да встань ты, противно смотреть на тебя такого.

      Жабоид встал, но спины до конца не разогнул.

      – Видите ли, Ядвига Златозаровна, уважаемая и самая лучшая. Лаборатория наша разрушена, все артефакты и раритеты либо захвачены, либо разбежались. А спасать Василису Константиновну как-то надо…

      – Спасать? Что ты мелешь? О себе печёшься, жабоид проклятый. А вот он, – она посмотрела на меня, и в глазах её засветилось понимание, – он не просто здесь отирается. Влюбился в неё, да?

      Я сглотнул. Вопрос заставил меня стушеваться. Не то что бы я скрывал свои чувства или стеснялся их, вовсе нет, но ввиду последних событий я уж и не знал, что для меня лучше, сознаться или затаиться.

      – Ну, в принципе… знаете ли… а вообще… если вы позволите… то я… как бы это…

      – Влюбился, – усмехнулась Ядвига Златозаровна и резюмировала. – Тебе верю. Ты до конца за неё пойдёшь. А этого, – она ткнула в жабоида, – берегись. Тот ещё подлец. Юлой прокрутиться, а выгоду свою заполучит. Ну так чего просите?

      – Конька Горбунка! – выпалил жабоид.

      – Ох! – Ядвига Златозаровна подалась вперёд. – А что не Змея Горыныча? Он сейчас как раз без дела мается.

      – Не осилим мы его, – вздохнул Дмитрий Анатольевич. – Не потянем. Я не смогу, не обучен, а Игнатиус новичок совсем. Не справимся.

      – А с Горбунком справитесь? А может вам Сивку-Бурку, братца его родного? – в тоне её прозвучало ехидство.

      – Ядвига Златозаровна, ну что вы, – жабоид премиленько улыбнулся. – Что вы, солнечная наша. Мы же знаем, у кого он в стойле стоит, не посмеем.

      – Сюда заявиться посмел.

      – Это исключительно ради дружбы и огромного уважения. Люблю я вас, мамой второй считаю.

      – Юла! – женщина наградила Дмитрия Анатольевича таким взглядом, как будто проткнуть хотела. – Ох, юла. Ладно, Горбунка так Горбунка. Слушай: точно не ведаю, но сорока на хвосте принесла, что нынче он возле Песочной ямы пасётся. Кто там живёт, знаешь сам. А моей помощи больше не жди.

      Жабоид поскучнел. Он явно надеялся на что-то более доступное, может быть даже думал, что Ядвига Златозаровна выведет Горбунка ему пред светлы очи. Не вывела.

      – И на том спасибо. Век вашей доброты не забуду.

      – Да уж постарайся, – кивнула женщина, и вновь обратилась ко мне. – А ты, богатырь, подойди сюда. Одарить тебя хочу.

      Как она меня – богатырь. Я, конечно, не хиляк какой, и боксом занимался, но богатырь – это чересчур. Хотя приятно.

      В комнату вбежала девица с ресепшен и подала хозяйке свёрток. По доступным очертаниям я