Милый мой Игнатиус. Олег Велесов

обстановку опасно-магического места. Плюс к тому, россказни проклятого жабоида о бабе Яге добрались-таки до воображения и нагнали на него страху. Может, вернуться, пока ещё не поздно, пока ещё есть шанс на возвращение? Но жабоид вдруг схватил меня за руку, и сжал так, что не вырваться. Аж больно стало! Однако это не была попытка удержать меня, это была попытка удержаться самому.

      Открылась вторая дверь, и мы оказались в комнатке ничуть не светлее коридора. По центру стоял круглый стол, на столе шар, внутри шара светилось изумрудным светом нечто непонятное. За столом сидела старуха. На голове чёрная бандана, только повязанная узлом вперёд, по бокам седые спутанные пряди. Нос длинный крючковатый, зубы жёлтые со щербинкой, кожа морщинистая. Бр-р-р-р… Ужас. Один в один как в сказках написано. Прав жабоид, с такой старушкой лучше не ссориться. Мы одновременно поклонились в пояс и застыли изваяниями, ожидая, что бабушка скажет.

      А бабушка провела ладонью по лицу и мгновенно преобразилась в женщину лет… Я не смог определить возраст, может быть, сорок, может быть, пятьдесят. Да и неважно сколько, главное… Тонкие благородные черты, тёмно-рыжие волосы, глаза с задумчивым прищуром. Женщина-вамп! От такого перевоплощения я малость присел и открыл рот.

      – Прошу прощения за рабочий вид, – бабушка, или теперь уже женщина, кивнула в ответ на наш поклон, – но людины естественному образу не доверяют, приходится оборачиваться старухой. Зарабатывать как-то надо. Ну а вы, родимые, по какому делу ко мне? – и будто только сейчас узнала жабоида. – А, Дмитрий Анатольевич, душенька мой. Давно не виделись. Что мимо ходил? Что не заглядывал?

      – Давно, Ядвига Златозаровна, ох, давно, – подобострастно улыбаясь, заюлил жабоид. – Всё как-то времени не доставало, знаете ли. То, сё. А нынче вот нашлось, и первым делом к вам.

      Ядвига Златозаровна выпрямилась и начала отбивать по столу лакированными коготками марш советских танкистов. Получалось у неё неплохо, я даже стал подтоптывать в унисон и подпел мысленно: «Броня крепка, и танки наши быстры, и наши люди мужества полны…».

      – Врёшь ты всё, Димка, – вздохнула женщина. – Как был мелким врунишкой, так им и остался. Постыдился бы хоть для разнообразия. Поди, прижгло одно место, вот и засуетился, – и перевела взгляд на меня.

      Я перестал подтоптывать, и отвесил ей низкий поклон, а потом ещё раз, на всякий случай.

      – А чего это друг у тебя беспрестанно кланяется? Больной?

      – Нет, что вы. Уважает вас очень.

      – Вот как? – и уже мне. – Имя у тебя, милок, есть?

      – Игнатиус, – представился я.

      – Игнатиус, – повторила она задумчиво. – Редкое имя. Весьма… Скажи, а Игнатий Лопес де Лойола тебе кем доводится?

      – Кто это?

      – Стало быть, никем. Ладно, а злыдню с собой зачем таскаешь?

      Я кивнул на жабоида.

      – Вы о нём?

      Женщина сделала пасс рукой, и у меня в кармане что-то зашевелилось и полезло наружу. Я увидел противную серую мордочку. Рогатую.

      – Чёрт! – брезгливо выругался я.

      – Злыдня, – поправила