Милый мой Игнатиус. Олег Велесов

лаем. Некоторые подскочили совсем близко и вздумали ухватить жабоида за брючину. Дмитрий Анатольевич щёлкнул пальцами – я успел разглядеть проскочившую искру – и шавки с истошным воплем кинулись прочь. Только одна, похожая на болонку, спокойно отошла в сторону и продолжила простужено тявкать.

      На шум из вагончика выглянул мужик.

      – Чего опять надобно? Песку что ль? Так я давеча сказал, чтоб завтре приезжали, седни боле не дам!

      Голос его походил на рокот того бульдозера, который встретился нам по дороге. Впрочем, и внешним видом мужик мало чем от него отличался – крупный, косматый и рыжий, на правом глазу чёрная повязка. Когда он высунулся, я ненароком подумал – медведь, и рука сама собой полезла за пазуху за обрезом.

      – Что ж ты, Никодим Аристархович, гостей так недружелюбно встречаешь? – жабоид сделал ещё шаг вперёд и закачал головой. – Ай-я-яй. Собак, вон, натравил.

      Мужик прищурился, присмотрелся к нам.

      – Энто ты что ль там, жаба болотная, квакаешь? – прорычал он. – Вот уж нечаял снова рожу твою поганую лицезреть. Каким ветром тебя сызнова надуло?

      В тоне Никодима Аристарховича радости не чувствовалось, из чего я сделал вывод, что Дмитрия Анатольевича он не любит.

      – Да вот мимо шёл, в гости решил заглянуть. Чаем-то напоишь?

      – Ты – мимо? Однако, новость. Кому скажу, смеяться будут.

      – А кому тут рассказывать, Никодим Аристархович? Один ты в глуши своей сидишь, как пень замшелый.

      – Что ж один-то? Вовсе не один. Почитай, кажной день людины за песком приезжают. А то бывает, лесовик в гости заглянет, аль кикимора какая с посёлку придёт. Их нынче в посёлку понабралось жуть сколько много. Не иначе, собор у них случился.

      Жабоид вытянулся, словно загадку надоедливую разгадал, и обрадовано засверкал зубами.

      – Так и есть, дорогой Никодим Аристархович! Так и есть! Собор! Мир таких соборов ещё не видывал.

      – Вот ведь окоянство, ох… – завздыхал мужичина. – Не иначе кикиморы вдругорядь непотребство задумали. И снова у меня под боком…

      – Именно так! Об этом я и хотел с тобой поговорить. Даже человека специального из города привёз, – жабоид указал на меня. – Ну так что, пустишь?

      Никодим Аристархович пускать нас не хотел. Он недоверчиво сморщился и закусил губищу. Но любопытство перебороло недоверие, и он махнул рукой:

      – А-а-а-а… непутный ты, непутный. Заходь, ладно. Но если что… – он потряс пальцем.

      Палец походил на снаряд от ста пятидесяти двух миллиметровой гаубицы, и мне стало не по себе. Мой обрез в сравнении с этим пальцем обычный сувенир.

      Однако дело важнее страха, и мы направились к вагончику. Возле двери я на секунду придержал жабоида.

      – А чего там кикиморы задумали?

      – Ничего они не задумали. Это так, для связки разговору. Ты мне поддакивай и головой кивай, остальное я решу.

      – А что это за мужик вообще?

      – Верлиока.

      Вот как? В сказках мне попадалось это имя. Грубиян, уголовник,