В клетке. Вирус. Напролом. Джон Скальци

«Медикорд».

      – Что за «Медикорд»? – спросил я.

      – Компания по предоставлению медицинских услуг, – сказал Бегэй. – Ее наняли, чтобы обеспечивать медицинское обслуживание на нашей территории. Они работают здесь уже шесть или семь лет.

      – Я помню, как они пришли, – сказал Редхаус. – За эксклюзивный контракт обещали обучить и продвигать по службе медперсонал из навахо.

      – Ну и как? Обучили? – спросил я.

      Редхаус пожал плечами.

      – Это контролируемая правительством конфиденциальная информация, поэтому «Медикорд» держит все данные по навахо только здесь, не подключаясь к остальной своей сети, – сообщил Бегэй.

      – Кто-нибудь еще мог бы использовать эти мощности? – спросил я.

      – Хотелось бы. У нас есть офисные площади, и можно неплохо зарабатывать. Но – увы.

      – А какая-нибудь частная компания посылает сюда своих представителей или айтишников?

      – Если у компаний, с которыми мы работаем, есть IT-отдел, они едва ли нуждаются в наших услугах. Так или иначе, но они здесь не появлялись. На свои серверы с данными они могут заходить удаленно при помощи стандартного софта. Мы лишь выступаем в качестве хоста и делаем резервное копирование, на случай если их компьютерщики сотворят какую-нибудь глупость. А это бывает.

      – Кто-нибудь может взломать вашу систему? – спросил я.

      – Я бы ответил «нет», но вы хаден и, значит, кое-что в этом смыслите, – сказал Бегэй. – Поэтому отвечу так: все, что так или иначе связано с внешним миром, можно хакнуть. Поэтому все данные Нации навахо должны храниться на серверах, доступных только с наших компьютеров, оборудованных GPS или двухсторонней аутентификацией либо тем и другим.

      – Включая данные этого самого «Медикорда»? – уточнил я.

      – Да, – ответил Бегэй. – А почему вы спрашиваете про Джонни Сани?

      – Он мертв, – сказал я.

      – Очень жаль. Хороший был парень.

      – Мне показалось, вы назвали его тугодумом.

      – Он и был тугодум, – сказал Бегэй. – Но это не мешало ему быть хорошим парнем.

      – По ходу, дерьма все прибывает, – заметила Ванн.

      В Вашингтоне было половина восьмого, и, судя по заглушающему ее слова шуму, Ванн опять торчала в баре и, как в прошлый вечер, пыталась склеить кого-нибудь на ночь. Я же сидел за ничейным столом в полицейском участке Уиндоу-Рок и разговаривал с ней внутренним голосом.

      – На данный момент у нас два решения на выбор, – сообщил я. – Либо нам придется поверить в то, что парень, не способный получить даже место подметальщика, на самом деле гений-интегратор, как-то заманивший Николаса Белла в номер отеля, притворившись любопытным «туристом» в поисках трила, либо в то, что некие злоумышленники обманом выманили этого несчастного сукина сына из дома, имплантировали ему в голову нейронную сеть, а потом убедили выполнять их план, в который каким-то образом замешан Белл.

      – А еще заставили совершить самоубийство, – напомнила Ванн. – Не забывайте об этом.

      – Как я могу забыть? Я же сегодня говорил с его