Зигги Стардаст и я. Джеймс Брендон

пальцем на обложке книги. – Но мой отец говаривал: «То, что делает тебя не таким, как все, – это твои суперспособности» – так что… ладно…

      – Угум…

      Хотел бы я в это верить…

      – Ага. И я тоже никому прежде этого не говорил, так что мы квиты.

      Две ямочки появляются на его щеках, но он по-прежнему не отводит взгляда от книги.

      – Ладно, квиты так квиты, – говорю я.

      – В общем, слушай. – Он вдруг выпрямляется. – На самом деле у меня нет этого «места любви», чтобы показать его тебе – ни для доклада, ни вообще. Здесь, я имею в виду.

      – Ага, у меня тоже.

      – И куда же пойти?

      – Ой, э-э… не знаю. Здесь вообще мало куда можно пойти. Уж точно не ко мне домой.

      – Да и ко мне нельзя, – говорит он.

      – О… – такого ответа я не ждал. И тут же стало любопытно почему.

      – Хочешь, просто встретимся на озере? – спрашивает он.

      – Нет!

      – Ладно… – Он снова листает книгу.

      – Я имею в виду… (Проклятье!) Не знаю… дай подумать. (Но как раз думать-то я и не могу. То есть вообще.) В смысле… (о боже-боже-боже!) Наверное, это единственное место…

      – В субботу?

      – А, наверно, да… Ой! Только не утром, я буду со Старлой. Попозже, днем?

      – Договорились, – кивает он.

      – Договорились, – киваю я.

      В груди колотит кузнечный молот. Странно, что он не слышит грохота. Хотя, может, и слышит. Его пляшущая нога точно попадает в ритм. И я доподлинно знаю, что он своими глазами накладывает на меня заклятье: все плывет, я потею, дергаюсь и…

      – Ой-ёй! – Кисти рук прошивает иголками. Нет. Черт!

      – Что случилось?

      – Ничего.

      Дурацкое лечение. Я же знал. Я не должен этого делать. Я не должен думать о нем так. Вот и как теперь с этим быть? Я с размаху роняю руки на колени. Тру их друг о друга. Смотрю на часы над классной доской. Кажется, они сломались: застряли тик-тик-клик на одной и той же секунде, снова и снова.

      – Знаешь, ты странный, чувак.

      – Ага. Наверное, за это мой старик и платит леди-доктору, хе-хе.

      – Я понял, – кивает он. – Не такой, как другие.

      – Какие другие?

      – Другие белые парни, – говорит он, махнув рукой на Скотти и Обезьян, сидящих впереди и сейчас сгрудившихся, точно пещерные люди, вокруг хихикающих девчонок. А я почти забыл, что в классе есть еще кто-то, кроме нас.

      – Нет. Не такой, – соглашаюсь я. – Совершенно точно.

      – Не такой, как все, да? Может, это и есть твоя суперспособность…

      – Ну… может быть…

      Не смотри на него. Не попадайся в эти гипнотические глаза. Сосредоточься на сломанных часах над доской, чтобы больше не чувствовать иголок…

      – У тебя такие светлые волосы, чувак. Почти белые.

      – Хммм?.. А, ну да…

      – И шрам крутой, – продолжает он.

      – Чего?

      – Шрам. На лбу. Клевый такой. Как ты его заработал? – Он протягивает руку, чтобы отвести в сторону мои волосы.

      – Не надо! – Я торопливо приглаживаю челку, чтобы прикрыть лоб.

      – Извини, приятель.

      – Все нормально. Я просто… – перевожу дух. – Так вот, в общем, насчет любви…

      – Угу…

      Звенит