Зигги Стардаст и я. Джеймс Брендон

осталось всего несколько минут до конца урока!

      Стулья скрипят по полу, все вертятся на местах, ворчат. Старла вовсю болтает с Линдси: обе любят Иисуса, так что сразу ясно, о чем разговор.

      Уэб и не думает шевелиться, поэтому плюхаюсь на место Саманты. Стул еще теплый от ее тела, внутри возникает противно-липкое ощущение. Теплые стулья. Словно на чужие микробы садишься. Ну да ладно…

      – Привет, – говорю.

      – Привет.

      Он листает книжку про чайку. На лбу блестят бисеринки пота. Когда вот так вот, вблизи, становится заметно, что вид у него усталый. Слишком усталый для человека его возраста. Слишком усталый, как и я…

      – Ты пользуешься мылом «Айриш Спринг»? – спрашиваю я.

      – Да, а что?

      – Эм-м…

      Господи! У меня был целый день, чтобы подумать о том, что сказать при следующей встрече, и вот этого в вариантах не было.

      – В смысле, я хотел поблагодарить тебя за ту записку на вчерашнем уроке здоровья. Это было потрясно.

      Ура!

      Он едва заметно улыбается.

      – Рад, что тебе понравилось.

      – Ага…

      – Козлы они, – говорит Уэб, продолжая листать книгу.

      – Я знаю.

      – Все они.

      – Ага…

      – Гребаные копы.

      – Что?

      – Белые копы. Все они тупые громилы.

      О… Что-то сейчас изменилось. Не знаю что. Его щеки пылают красным, сравнявшись цветом с банданой. «Чаки» пляшут адскую джигу по полу. Я не знаю, как реагировать, поэтому выпаливаю первое, что приходит в голову:

      – Управляй негативом!

      Я совершенно точно не собирался говорить это вслух.

      – Чего?

      – В смысле… (Господи! Мне хочется залепить себе пощечину. Вместо этого опускаю глаза и ерзаю кедами по линолеуму, надеясь, что сумею прокопать дыру и провалиться в нее.) Моя, э-э, врач однажды дала такой совет, так что я… стараюсь смотреть на это с позиции картографа или штурмана… в общем, не обращай внимания.

      О боже. Не могу поверить, что сказал все это!

      – Что ты имеешь в виду?

      Его «чаки» перестают плясать, и… я продолжаю говорить! Сам не знаю почему. Словно кто-то дергает меня за ниточки. Собственный рот мне не повинуется.

      – Если в жизни появляется какой-то негатив, я смотрю на него как на шанс – ну, понимаешь, обнаружить новое направление или найти другое чувство, о котором можно подумать, так что не позволяю негативу взять надо мной верх… это что-то типа игры… Да глупости все, не бери в голову. Никогда раньше никому этого не говорил, хе-хе…

      Что-то слишком медленно мои кеды копают.

      – Супер, – говорит он.

      – А? – недоуменно поднимаю взгляд.

      – Приемчик супер, говорю. Я въехал.

      – А… Ладно. Круто…

      Господи, эти глаза! Яростные, но нежные. Как его голос. Они превращают мой разум в яичницу-болтунью, а это никуда не годится, учитывая обстоятельства. Смотрю в пол, барабаню пальцами по столу.

      – В общем, ладно… наверное, нам следовало бы поговорить о любви или как