Дом Фауста. Михаил Дынкин

водой озёрною. И паяцы

      из рогаток лупят по ним, а толку?

      И встаёт учитель мой (или кто он?),

      становясь невидимым (смех и только),

      и срывает литеры с веток Торы.

      «Не важно – кто я. Важно – где я…»

      Не важно, кто я. Важно – где я.

      Что это – матрица, идея,

      галлюцинация, кино?

      Представь, Теург включает ящик

      и видит мир ненастоящий,

      где все мы умерли давно,

      но продолжаем тяжбы, дружбы;

      позавтракав, идём на службу,

      испытываем похоть, стыд,

      перебинтовываем раны,

      пока зевает у экрана,

      да что зевает – просто спит

      потусторонний наблюдатель

      в своей космической кровати,

      набив сферический живот…

      Иерофанты и профаны,

      мы в брюхе у Левиафана.

      Изображение плывёт

      и очертанья Ниневии

      размыты. Впрочем, башни, рвы и

      внушительный фрагмент стены

      всё ближе… А потом всё дальше.

      Не разберёшь – экран погашен,

      Теург ли, выспавшись, темнит?

      «Внутри кита мерцает Ниневия…»

      Внутри кита мерцает Ниневия,