Война волка. Бернард Корнуэлл

что полученный от Эдуарда приказ ехать в Глевекестр и присягнуть королю за мои мерсийские владения был попыткой подманить меня под меч возмездия Этельхельма. Но тащить меня через всю Британию в Сестер? Олдермен ведь понимал, что я захвачу с собой воинов и все, чего он достигнет, так это объединения моих сил с дружиной Этельстана, что сделает задачу убить любого из нас еще более трудной.

      Этельхельм Младший совершил измену, наняв валлийский отряд, желая устранить с дороги соперника своего племянника. Но подсылать монаха, чтобы тот под лживым предлогом увлек меня под далекий Сестер, не имело никакого смысла.

      Под нашими ногами, на арене, умер первый из пленников. Удар меча, отрубленная голова, кровь. Очень много крови. Этельстан приступил к расправе.

      Казнили не всех – Этельстану хватило ума не делать этого. Он умертвил тех, кого посчитал близким к Кинлэфу. Умерли тридцать три воина – их предали мечу. Молодых принц пощадил. Мне вспомнился день, когда я вручил Этельстану свой меч и приказал зарубить человека.

      Этельстан был тогда мальчишкой, но я учил его быть королем. Помню, как поймал Эрдвульфа, тоже мятежника. Случилось это недалеко от Сестера, рядом с канавой. Я избил Эрдвульфа так, что тот полуживой валялся в грязной воде.

      – Парень, сделай это быстро, – велел я Этельстану. Ему не доводилось прежде убивать, но мальчику необходимо научиться этому ремеслу. А уж мальчик, которому предстоит стать королем, и вовсе обязан уметь забирать жизнь.

      Я вспоминал тот день, глядя, как умирают воины Кинлэфа. Со всех сняли кольчуги, содрали все сколько-нибудь ценное. Пока их одного за другим, по очереди, вели на смерть, они тряслись. Этельстан, должно быть, тоже вспоминал тот далекий день, потому что палачами назначил самых младших из своих воинов, явно желая преподнести им урок, усвоенный у той канавы. Урок, что убить – трудное дело. Чтобы зарубить беззащитного человека мечом, требуется решимость. Ты смотришь ему в глаза, видишь его страх, чувствуешь его. А шея у людей крепкая. Немногие из тридцати трех обреченных расстались с жизнью легко. Некоторых буквально иссекли до смерти, и древняя арена стала пахнуть так, как пахла в те времена, когда сиденья заполняли римляне и криками подбадривали сражающихся на песке внизу людей: то был запах крови, дерьма и мочи.

      В свое время Этельстан довольно быстро убил Эрдвульфа. Он не пытался отрубить ему голову, а вместо этого перерезал Вздохом Змея глотку, и канава обагрилась красным. А Эрдвульф был братом Эдит, которая стала теперь моей женой.

      Кинлэф умер последним. Я думал, что Этельстан казнит вождя мятежников лично, но он подозвал своего слугу, мальчишку уже достаточно взрослого, чтобы быть воином, и дал ему меч. Руки у Кинлэфа были связаны, его заставили встать на колени.

      – Давай, парень! – скомандовал Этельстан; поднимая меч, юнец зажмурил глаза.

      Удар пришелся Кинлэфу в край черепа, повалив его на бок и пустив кровь, но не причинив серьезной раны. Ему срезало левое ухо, но для большего мальчишке не хватало силы. Священник – рядом с Этельстаном вечно крутились попы – возвысил голос, читая молитву.

      – Парень,