Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том шестой. Нелли Шульман

с распущенными волосами, высунулась наружу. На нее повеяло запахом роз.

      – Цветочники открывались, – улыбнулся майор Шахар-Кохав, – я решил завернуть в Иерусалим по дороге домой и не прогадал, – на его светлых волосах блестели капельки росы.

      – Ты нырнул в кусты, – хихикнула девушка, – чтобы тебя не услышали. Спасибо за букет, – она ахнула, – извини, мне надо покрыть голову.. – Эмиль заметил за занавесями расшитый серебром синий шарф.

      – Несколько прядей все равно видно, – ради церемонии он переоделся в свежую форму с боевыми нашивками, – а сегодня я видел не только волосы, но и ее грудь, пусть и немного, – год назад он видел Элишеву на пляже в бикини.

      – Та жизнь ушла, – он думал о девушке со сладкой болью, – Элишева теперь совсем другая. Она станет моей и я никому ее не отдам, даже Моше, – майор был уверен, что Моше Судаков давно мертв. После осенних праздников Элишева организовывала еще одну демонстрацию.

      – Пусть митингует, – хмыкнул Эмиль, – когда арабы отдадут его тело, мы поженимся…

      Рав Бергер махнул Хане, женщина внесла в зал серебряное блюдо. Мальчик потянулся, поморгав серыми глазками.

      – Скоро все закончится, – шепнула Хана, – не бойся, мой маленький, – она передала блюдо Аарону.

      – Я тебя люблю, – одними губами сказал рав Горовиц, – скоро увидимся, милая, – доктора Гольдберга усадили в старинное кресло, обычно хранящееся на складе. Кроме обрезаний, его выставляли в столовой только на Пурим. На праздник в кибуце всегда разыгрывали спектакль.

      – Здесь сидит царь Ахашверош, – вспомнила Хана, – я обещала помочь им с постановкой в следующем году. Мальчику или девочке к тому времени исполнится три месяца, – она думала о будущем со спокойной уверенностью.

      – Аарон прав, – муж нес блюдо к креслу, – все в руке Всевышнего. Никогда нельзя терять надежду, – Хана скользнула за шторы, рав Бергер откашлялся:

      – Благословен входящий во имя Всевышнего, – он налил вина в серебряный кубок, – кто займет место отца? – Эмиль вспомнил неловкий голос Элишевы:

      – Папа предложил сказать благословения, но он сандак. Это заповедь… – девушка смутилась, – может быть, ты не откажешься? Мы хотели назвать мальчика Авраамом…

      Майор Шахар-Кохав уверенно шагнул вперед: «Я займу».

      Часть одиннадцатая

      СССР, июнь 1974

      Москва

      Письмо написали школьным каллиграфическим почерком, на листах, вырванных из тетрадки в косую линейку.

      – Дорогой Павел Наумович, – в Сыктывкаре еще пользовались чернильными ручками, – мама плохо пишет по-русски, а я отличница в школе… – Павел улыбнулся: «Они все учатся на круглые пятерки», – поэтому вам буду писать я. Папа говорит, что мицва поддержать человека в беде, тем более, что вы осуждены безвинно, – Павел, впрочем, пока не считался осужденным.

      – Только обвиняемым, – он сидел в комнате