Последний бумажный журавлик. Кэрри Дрюри

и быть с ними, если вдруг на нас упадет бомба. Тем вечером мы с другом все-таки посмотрели фильм в кинотеатре, и бомба, конечно, не взорвалась, но страх не унимался и все гудел, гудел где-то внутри меня.

      А потом я прочитала «Военные игры» Дэвида Бишофа, «Когда дует ветер» Рэймонда Бриггса, посмотрела фильм «Нити», послушала «Два племени» группы Frankie Goes to Hollywood и «99 красных воздушных шариков» группы Nena. Страх заставил меня разобраться в теме.

      Я читала о Хиросиме – все, что только могла отыскать, но это было еще до интернета, и потому поиски шли медленно и трудно.

      Холодная война закончилась, я стала старше, и все, казалось бы, изменилось, но память о том страхе осталась со мной.

      И это не удивительно: число стран с ядерным оружием растет, а политические конфликты порождают новые угрозы и новые страхи. Размышляя об этом, я наткнулась на статью о человеке, который выжил после бомбардировки в Японии. Автор статьи рекомендовал книгу Джона Херси «Хиросима». Я тут же заказала ее, прочитала и… не смогла сдержать слез.

      Мне казалось, что я давно уже все узнала про Хиросиму. Но нет. Совсем нет. Книга Херси после меня, можно сказать, «пошла по рукам», а сама я принялась изучать все, что есть в интернете на эту тему, читать книги, смотреть фильмы и документальные передачи про бомбардировки Японии. Так хотелось понять, осмыслить.

      Я словно побывала в прошлом и по-иному взглянула на современный мир, на угрозы, которые до сих пор не отступили. Чему нас научило то время? Может ли это повториться? Утихла ли прошлая боль? Забыли мы или помним?

      Такие события должны непрестанно волновать и жить в сознании. Но разве время не стирает их из нашей памяти?

      Мне захотелось написать об этом. Я не собиралась вдаваться в исторические подробности, анализировать, кто виноват, как нужно было поступить и почему; меня интересовали только люди – истории тех, кто остался в живых, кто потерял родных и любимых, кто в полной мере узнал, что такое сожаление, скорбь, вина. И страх.

      От таких историй сжимается сердце.

      Я не японка. Я не пережила всего этого. И я не знакома ни с кем, кто был в Хиросиме.

      Но эта история не отпускала меня. И я подумала, что если бы о событиях писали только их очевидцы, люди бы давно забыли прошлое. А в нем есть нечто важное, то, что нельзя отпускать, то, к чему нужно время от времени возвращаться. Потому что нам всем есть что терять.

      Страх не различает ни времени, ни пола, ни стран, ни культур.

      Каждый знает, что такое вина.

      Или любовь.

      Именно об этом книга «Последний бумажный журавлик».

      Кэрри Дрюри

      Каждый

      из нас —

      история.

      И я,

      и бабушка,

      и мама,

      и все мои друзья.

      И ты,

      конечно, ты! —

      Наш дедушка

      Ичиро.

      Я думала, история —

      как жизнь, —

      прямая линия.

      Но я ошиблась.

      История подобна кругу

      среди других кругов:

      сплетаются они,

      соединяются

      И катятся

      сквозь жизнь,

      и в памяти

      не остаются.

      Дедушка,

      твоя история

      вот так и укатилась бы.

      Но мы спасли ее —

      мы

      вместе

      выпустили ее

      в вечность.

      Часть первая

      Япония, 2018

      Касаюсь книжных корешков.

      Страницы пожелтели,

      буквы стерлись.

      – Какую, дедушка?

      – Не знаю. Выбирай, Мидзуки —

      какая попадется в руки.

      Смотрю наверх:

      все книги, книги —

      до потолка.

      И полка одна

      прогнулась под ними —

      улыбается.

      – В них волшебство!

      Ты сам мне говорил!

      А он лежит, смеется:

      – Чушь. Сказки для детей.

      Так жалко.

      Он был другим —

      до смерти бабушки.

      И я скучаю по нему, другому.

      По легкому, веселому

      и любопытному.

      – Но… дедушка, послушай! Истории…

      – Одни слова – и больше ничего.

      Я замерла. Не верю.

      – Отстань! Дай я один побуду.

      – Но…

      – Уходи!

      Я вытащила книгу

      и вышла,

      и