Председатель. Юрий Нагибин

снесли.

      – Ой ли? – прищурилась Софья. – А если по сусекам поскрести, может, и у нас семечко-другое найдется?

      – Тс, дурища! О детях подумай! – шикнула на нее свекровь. – Снесем последнее, а назад – хрен да маненько получим!

      – Петровна не обманет.

      – Ну, как знаешь! Коли у тебя о детях сердце не болит…

      – То-то и оно, что болит! Сообща мы, может, переживем, а поединоличности все равно сдохнем…

      …Поздний вечер. Деревня словно вымерла. Неумолчное било разогнало людей по домам. Все схоронились за дверьми и ставнями своих полусожженных домов.

      К Надежде Петровне подошли Анна Сергеевна и Дуняша.

      – Кончай, Петровна, свое занятие. Больше все равно никто ничего не даст.

      Петровна выпустила железную полосу, вернее, она сама выпала из ее ослабевшей руки.

      – Как же так?.. – проговорила Петровна. – Цельного мешка не хватает.

      – Ну и леший с ним! – плюнула Анна Сергеевна. – Обсеменимся чем есть!

      – Не хочешь ты меня понять! – Петровна утерла взмокшее лицо. – Коли в малом уступить, и большое между пальцев уйдет.

      Пошатываясь, она побрела к своему жилью, Анна Сергеевна и Дуняша сочувственно последовали за ней.

      – Ложись-ка спать, – посоветовала Анна Сергеевна, – утро вечера мудренее.

      – Утром сеять надо, – угрюмо отозвалась Петровна.

      Они вошли в избу. Петровна сорвала с себя чистую рабочую кофточку и натянула на круглое тело какой-то рваный азямчик, повязалась обгоревшим платком, скинула сапоги, а босые ноги сунула в драные калоши. Анна Сергеевна и Дуняша с удивлением следили за этим переодеванием.

      – Чего это ты оделась, как от долгов? – поинтересовалась Анна Сергеевна.

      Петровна не ответила. Прихватив мешок, она вышла на улицу и под окнами соседского дома завела протяжным голосом нищенки:

      – Подайте, люди добрые, хоть полгорсточки, хоть единое семечко!

      Открылось окошко, чей-то стыдливый взгляд упал на Петровну, и ставня захлопнулась.

      – Будет тебе срамиться-то на старости лет! – укорила подругу Анна Сергеевна.

      – Подайте, люди добрые, хоть полгорсти, хоть семечко!

      И вдруг Дуняша подхватила тонким голоском:

      – Подайте, люди добрые!..

      Из дома донеслось:

      – Пойди отнеси, она, дьявол, все равно не отвяжется.

      Истово, с поклоном Петровна приняла от Софьи «подаяние» и пошла дальше.

      – Подайте, люди добрые, хоть полгорстки, хоть единое семечко!

      – Подайте, люди добрые!.. – тоненько подхватывает Дуняша.

      Из окна высунулась Комариха.

      – Некрасиво, Петровна! Председательница колхоза, а, как побируха, с рукой ходишь.

      – Для вас же, черти! Для вас на старости лет с рукой пошла!

      И уж из многих окон – кто с ухмылкой, кто с недоумением, кто с проблеском стыда – следят люди за странным и невеселым представлением Петровны. И все видят, что по лицу председательницы градом катятся слезы.

      – Эй, бабы! – крикнула Анна Сергеевна –