Набукко. Михаил Попов

все же! Что? Не скажет. Почему? Непонятно. Ночи он явно не начал опасаться, значит, и напарнику не обязательно.

      Денис шел следом за товарищем инженером, медленно впадая в тихую, но глубокую обиду. Они пересекли пояс пальмовых зарослей и приближались к лиственным рощам, окружающим обычно каждый хутор-холм.

      Нет, надо же попытаться разговорить старика, может, оторопь эта непонятная стряхнется с него. Денис уже хотел было поделиться своим наблюдением о том, что аборигены не любят здешнюю ночь, если не сказать побаиваются. Вылезли откуда-то из подсознания эллои и морлоки, и эта литературная ассоциация скомпрометировала реальный страх. Не может настоящая тропическая ночь быть всего лишь…

      – Стой! – сказал дядя Саша.

      Они стояли у подножия своего холма. Они стояли, и тишина стояла. Обычная ночная тропическая тишина. Во всех направлениях прорезаемая трелями цикад и прочей трескучей нечисти.

      Напарник резко втянул воздух и быстрым шагом двинулся вверх по тропинке. Денис невольно дернулся за ним. Один привычный поворот, другой. Опять замер. Денис был так напряжен, что даже не обижался на то, что ему ничего не объясняют.

      Дядя Саша поднял палец. Они были на середине пути к «лысине». И Денис услышал. Между привычными насекомыми звуками явно прорезался звук совсем другой породы.

      – Слышал? – прошипел напарник.

      – Мой! – прошептал Денис.

      И они, не сговариваясь, рванули вперед. Чем ближе они подбегали к своему «дому», тем отчетливее слышался зуммер телефона. Сначала Денис опережал своего напарника за счет длинных ног, но быстро выдохся и уже на вершину хуторского холма вбежал, вываливая язык, с лопающимися от напряжения легкими. Дядя Саша семенил мелко, но неутомимо и первым проник в хижину.

      В дальнем конце кромешной хижины, между изголовьями лежанок, располагалась куча притараненного с берега барахла. Судорожно работая невидимыми в такой темноте руками, пара потерпевших кораблекрушение боялась только одного – вызывающий устанет, звук так и сгинет в мусорном завале.

      Повезло Денису, он поднес разрывающийся от звуков прибор к глазу и выбежал на улицу, споткнулся по дороге, но не выпустил его, нащупал нужную кнопку и обеими руками прижал трубку к уху. И сразу крикнул «туда»:

      – Мы на острове, как называется, не знаю. Остров со скалой. Нас двое. Денис Лагутин и дядя Саша…

      – Ефремов, – подсказал дядя Саша.

      – Из отеля «Парадиз» в Кичпонге. Возвращались с товаром для… Была волна в открытом море. Извините, я ничего не понимаю. Что значит, как оно у нас здесь? Темно, прямо сейчас – темно. Хоть глаз… тепло, но темно. Нет, вы будете нас искать? Что значит, вы меня не понимаете? Да, Денис, я Денис, нет, не Лагутенко! Ладно, хватит про это! Сообщите в штаб поисков или что там у вас. Лагутин и Ефремов, Российская Федерация, сообщите в консульство, мы можем зажечь огонь на берегу. Что значит, вы не верите? Какая метафора?! Костры на берегу. Да, двое. Всего двое. Нет, ну есть еще местные жители, до черта. Хорошо, успокойтесь, я отвечу, отвечу