Древние тайны (сборник). Кир Булычев

времени в темноту уходит цепочка светящихся пунктиров – как разделительная полоса на шоссе. Аркаша догадался, что по ним и надо идти.

      – Голову можешь не нагибать, – сказал Шпигли, – потолок высокий.

      – А где мы? – спросил Аркаша.

      – В пещере. Где же еще? В прошлом все машины мы стараемся ставить в пещерах, которые сохранились до наших дней. Это надежнее, чем оставлять их снаружи. А то уже бывали несчастные случаи. Нам приходилось специальные спасательные экспедиции посылать.

      – Вы так странно говорите, – сказал Аркаша, – как будто давно работаете в институте.

      – А чего тут удивительного! Конечно, я работаю, а не бездельничаю, как твой любимец пират Сильвер. Или какаду ободранный. Я все время в экспедициях. Причем мне несладко приходится. Кстати, я пишу кандидатскую диссертацию.

      – Какую? – спросил Аркаша.

      – Не смей смеяться!

      – Я и не думал.

      – Еще как думал. Для того я и читаю мысли, чтобы знать, кто смеется, а кто притворяется. А ты сейчас надо мной смеялся.

      – А на какую тему вы пишете диссертацию? – спросил Аркаша, чтобы сменить тему разговора.

      – О глупых суевериях гомо сапиенс. Ты когда-нибудь слышал о гомо сапиенс?

      – Слышал. Это разумные люди. Это я.

      – Вот вас я и изучаю. Что мне остается делать, если ног у меня нет, зато я могу заглянуть в ваши извилистые мозги.

      Тут разговор прекратился, потому что впереди показалось круглое пятно света. Пещера кончилась. Они вышли на свободное место.

      Аркаша подумал: «Какой ужас! Если этот браслетик будет все время разговаривать, я никогда не смогу изучить прошлое! Я даже динозавров не увижу».

      Но Аркаша опять выпустил из памяти, что его браслет все понимает и пасется в его голове, как овца на зеленом лугу.

      И ответ Шпигли не заставил себя долго ждать:

      – Я могу и вообще замолчать. Я буду молчать даже тогда, когда ты будешь меня умолять: дорогой Шпиглик, скажи, пожалуйста, что думает обо мне вон тот динозавр! А я буду молчать, как партизан на допросе. Вот с этого момента я молчу. Молчу, и ни слова! Считай, что ты остался совершенно один. И мучайся теперь от одиночества...

      – Я согласен! – закричал Аркаша. – Я согласен мучиться от одиночества и остаться совершенно один. Я согласен!

      – Вот и оставайся, – сказал браслет. – Некоторые уже пробовали без меня здесь обойтись, но ответь мне, мой юный друг-практикант, где лежат их белые обглоданные пантерами косточки? Молчишь? Не знаешь или не хочешь сказать?

      – Все, я догадался, – сказал Аркаша.

      Он схватил браслет и потянул, чтобы расстегнуть. Но тот вцепился, вклеился, присосался к запястью и не желал отделяться от хозяина.

      – Как ты смеешь! – беззвучно кричал он. Но от этого беззвучия у Аркаши голова раскалывалась.

      – Послушайте, Шпигли, – сказал он. – Если вы не перестанете болтать, я вернусь обратно.

      – Ты не имеешь права!

      – Постольку поскольку вас на меня надели как помощника, – строго сказал Аркаша, – вряд ли Ричард вас будет поддерживать.