Перевёрнутый мир. Константин Кураленя

армии. Наш вагон битком набит рабочими и солдатами, участниками подавления гамовского мятежа.

      На этот раз суверенитет, наложенный на наше купе, был самым грубым образом нарушен. На нижних полках спят сидя, а на верхних – по два человека. Ничего не поделаешь, против силы не попрёшь.

      Разгорячённые недавними боями и своей победой, мужики живо обсуждают результаты недавних боёв. Стрельников всю дорогу молчит, я же с интересом прислушиваюсь к рассказам красногвардейцев. В нашем купе их едет четверо – все работники хабаровской речной флотилии. Среди них есть и грузчики, и матросы.

      Несмотря на то, что двери купе мы стараемся держать закрытыми, в воздухе – неистребимая вонь махорки и солдатских портянок. Для меня этот запах привычен, но каково представителям высшего света? Мне их жаль.

      – А мы, значитца, вдоль пакгауза да по рельсам, – кочегар с пассажирского парохода «Барон Корф» рассказывал, как они штурмовали последний оплот повстанцев – железнодорожный вокзал. – Казаки с кадетами шмаляют, как черти. Мы в штыки. Оне от пакгауза выкатили пулеметы и давай поливать вдоль «железки». Спрятаться негде, укрытий никаких. Ну, думаю, хана! Тута наши фронтовики показали, как воевать надобно. Встали, да во весь рост, а мы ужо за имя. Так и выбили белых. И што, братцы мои, самое необъяснимое, то энто то, што когда мы ворвались в здание вокзала, там не было ни офицеров, ни казаков.

      – И куды же они подевались? – задал вопрос один из красногвардейцев.

      Кочегар ответил:

      – Дак вот и я в разум не возьму. Заместо их в зале были одне гимназисты да студенты. Ружья покидали, сопли по мордам размазывают. Ну, наши некоторые товарищи сгоряча зашибли несколько энтих сопляков. А те плачут: дяденьки мы больше не будем! Не убивайте нас, пожалуйста!

      – А вы чего?

      – Дак вышел поперёд всех комиссар из Благовещенска и разъяснил, что одурманенные оне гамовской пропагандой, потому как малолетние и своего мнению не имеют. Ну, мы и согласились.

      – Дак, а хто тады супротив вас таку жестоку оборону смог держать? – поинтересовался всё тот же красноармеец.

      – Вот и я говорю: кто? Ведь не померещилось же нам, все видели и погоны, и папахи. А вот, поди же… – рассказчик сокрушённо развёл руками.

      – Значит, смогли улизнуть энти вояки. Ушлые черти! Ещё попортят кровушки нашему брату, – сделал вывод пожилой грузчик.

      В купе ненадолго повисла тишина, а я облокотился на перегородку и, полуприкрыв глаза, стал вспоминать события недельной давности.

      …Случилось это где-то между Иркутском и Читой, но уже по эту сторону Байкала. Паровоз, преодолевая очередной затяжной подъём, с натугой выплёвывал клубы чёрного угольного дыма. Скорость была такой, что при желании какой-нибудь бегун-спортсмен мог без труда догнать наш состав и прокатиться зайцем до следующей остановки.

      Вот в этом самом месте и подкараулила нас банда «работников ножа и топора».

      Время близилось к полудню, а весёлые забайкальские хлопцы, ни капли не стесняясь дневного