Перевёрнутый мир. Константин Кураленя

молчок! – И для пущей убедительности я прижал к губам указательный палец.

      – Да вы что, товарищ? Я – могила.

      Под грузом свалившейся на него ответственности комиссар неожиданно перешёл на вы. А я продолжал развивать успех.

      – Ты сам-то из каких мест будешь?

      – Благовещенский я.

      – Выручай, друг. В стычке с бандитами утерял я очень важный мандат.

      – Об чём мандат?

      – Да говорится в нём о том, чтобы все должностные лица оказывали мне всяческое содействие на пути следования во Владивосток. За подписью самого товарища Ленина.

      – Ух, ты! А я чем смогу помочь?

      – А ты напиши мне бумагу от своего имени. И печатку приложи. Тебя ведь наверняка на Дальнем Востоке знают многие наши товарищи, – обратился я к нему с просьбой.

      Всё-таки лесть – это великая сила, помогающая нам в достижении поставленных целей. Комиссар расправил плечи и гордо произнёс:

      – А то как же! Имя комиссара Фёдора Мухина знают многие, – и, повернувшись к своему эскорту, добавил: – Проверяйте оружие у остальных пассажиров. Я ненадолго задержусь.

      – Ну, так как же, браток? – взглянул я вопросительно в глаза ответственному товарищу.

      – А ты Ленина видел? – затаив дыхание, совсем не в тему поинтересовался Мухин.

      – Как тебя, – я лениво сплюнул под ноги.

      А сам подумал: ну вот, началось.

      – Не брешешь? – совсем по-детски вырвалось у комиссара.

      – Ты что, товарищ? Такими вещами не шутят, – моей обиде не было границ. – Святое не тронь.

      – Ты уж не серчай на меня, товарищ Касьян, – повинился Мухин. – Это я так. От зависти. Надо же – живого Ленина! И каков он, наш Ильич?

      – Обыкновенный человек. Лысый. Невысокого роста. Обличьем походит на татарина. Когда говорит, немного картавит.

      – Да того ли Ленина ты видел, товарищ? – перебил меня комиссар Мухин.

      – А кого ж ещё? Ленин у нас один.

      Мухин обиженно засопел. Внешность вождя мирового пролетариата его явно не устраивала. Признаться, я тоже был не в восторге, когда воочию увидел его на площади перед Финляндским вокзалом.

      Ну да, надо было описать его здоровенным кучерявым молодцом – косая сажень в плечах и кулаки как наковальни. А тут картавый да вдобавок ко всему – лысый.

      – Ты не смотри, что он на вид такой невзрачный. Тюрьмы и ссылки никому здоровья не прибавляли, – поспешил я успокоить комиссара. – Зато голова у него золотая. И дела он вершит великие.

      – Так-то оно так, – Мухин разочарованно покачал головой.

      Похоже, он сильно сомневался в правдивости моих слов. Дёрнул же меня чёрт ляпнуть о Ленине правду- матку, теперь накрылся мой мандат медным тазом.

      – Ну что, товарищ Мухин, поможешь мне в моей беде? – попытался я отвлечь его от нехороших мыслей.

      – Подойдёшь после снятия карантина к коменданту вокзала, – задумчиво произнёс он и, не прощаясь, направился вслед за своими бойцами.

      Недаром говорят, что язык мой – враг мой. Я с досадою плюнул под ноги и вернулся в