Господа гуслярцы (сборник). Кир Булычев

как стоял посреди комнаты и соображал, куда бы спрятать доллары. Сообразил и спрятал.

      Куда?

      Удалов еле дотерпел до восьми утра, когда сосед снизу загремел сковородкой – значит, готовит себе омлет. Удалов ворвался к Минцу.

      – Лев Христофорович! – закричал он с порога. – Мы так не договаривались!

      – Что? Неужели не подействовало?

      – Я не помню.

      – Так был сон или не было сна?

      – Был сон, был.

      – И число загаданное совпало?

      – Но не в этом дело!

      – В чем же дело? – Минц не выспался, лысина была потной, халат разошелся на животе, глаза красные, веки припухли.

      – Я не запомнил!

      – Момент счастья?

      – Какой, к черту, момент счастья! Не помню, куда шестьдесят баксов спрятал!

      И срывающимся от обиды голосом Удалов признался профессору Минцу в своей мечте о спиннинге и заначке от Ксении.

      Минц проникся к Удалову сочувствием, потому что с возрастом его изумительная память все чаще давала сбои. И все чаще терялись в кабинете нужные бумаги и вещи. Казалось бы, только вчера положил книгу на видное место, а сегодня на этом месте книги нет и вообще ее нет в пределах видимости. Ты можешь перерыть всю свою небольшую захламленную квартиру и ничего не найдешь кроме того, что искал в прошлом году. Через два месяца эта книга (уже ненужная) отыщется на самом видном месте, и станет непонятно, кого винить в этой дикой издевке судьбы.

      – Странно, – сказал Минц, выслушав эпопею Удалова. – Я, например, помню все, что делал в наведенном сне. Каждое слово помню.

      – Но ведь ты ничего и не забывал, – ответил Удалов. – А мне надо было вспомнить. Что я помнил, то я помню, а что забыл, то не помню.

      – Мало пилюль осталось, – вздохнул Минц.

      – А ты еще сделай.

      – Не так просто, – ответил Минц и объяснять, в чем трудность, не стал. Но Удалов знал: если Минц сказал, что непросто, значит, невозможно.

      – Хоть одну дай, – попросил Удалов.

      – А что изменится? – спросил Минц.

      – Может, получится, а? Для меня это вопрос принципиальный.

      Минц открыл баночку с пилюлями и стал их считать. Потом вытащил одну и протянул Удалову.

      Удалов успел кинуть взгляд в баночку и увидел, что там осталось не меньше полудюжины пилюль. Минц догадался, что Удалов успел кинуть взгляд в баночку, и сказал:

      – Приходится быть эгоистом. Надо решить морально-этическую проблему.

      – Жениться решил? – не подумав, спросил Удалов, но Минц не рассердился, а отмахнулся от его слов, как от незначащих.

      – Нельзя жениться на девушке, которая давно стала бабушкой, – сказал он. – Но можно постараться свести счеты с собственной совестью.

      Удалов его не понял, но ушел, сжимая в кулаке заряженную на тот же злосчастный день пилюлю.

      Начавшийся день был подобен месяцу – так долго и ненужно он тянулся до сумерек. Потом было сидение у телевизора, пустяковая ссора, визит Савичей, что-то еще, и наконец можно ложиться спать.

      На этот раз Удалов решил рискнуть.

      Вы скажете, что его решение