Температурная кривая. Перевод с немецкого Людмилы Шаровой. Фридрих Глаузер

Ее устроил сюда секретарь моего покойного брата.

      «Так, так», – подумал Штудер и вытащил из сумки записную книжку – это была новая книжка, переплетенная кольцами, сильно пахнувшая юфтью, рождественский подарок его жены, которую всегда раздражали его дешевые вахтенные журналы. Штудер раскрыл ее.

      – Дайте мне адреса Ваших обеих золовок, – вежливо попросил он.

      – Жозефа Клеман-Хорнусс, Шпаленберг 12, Базель. Софи Хорнусс, Герехтигкайтгассе 44, Берн. – Священник говорил немного задыхаясь.

      – И Вы действительно уверены, отец мой, что этим женщинам угрожает опасность?

      – Да, действительно… я полагаю… мое сердце предчувствует…

      Больше всего Штудеру хотелось сказать человеку с бородой портного: «Перестаньте говорить так напыщенно!» – но он не мог этого себе позволить. Он только сказал:

      – Я собираюсь праздновать Новый Год здесь, в Париже, а потом ночным поездом прибуду в Базель на следующее утро. Когда Вы едете в Швейцарию?

      – Сегодня… Сегодня ночью!

      – Тогда, – сказал Годофрей попугайным голосом, – тогда у Вас еще есть время поймать такси.

      – О, Боже! Да, Вы правы… Но где?

      Комиссар Маделин окунул кусок сахара в ром и, пососав этот «канард», oкликнул храпящего трактирщикa и приказал вызвать такси.

      Тот вскочил, подбежал к двери, засунул два пальца в рот и засвистел. Свист был таким резким, что отец Маттиас зажал свои уши руками.

      Когда рассказчик удалился, комиссар Маделин проворчал:

      – Я хотел бы знать только одно. Этот человек принимает нас за маленьких детей? – Штюдере, я очень сожалею. Я думал, он расскажет что-то более важное. И его мне рекомендовали! У него есть связи, большие связи! Но он даже не оплатил свою долю! Действительно, большой ребенок!

      – Извините, шеф, но это не так, – возразил Годофрей. – Дети дружат с ангелами. А наш cвященник с ангелами не разговаривал.

      – Хэ? – Маделин раскрыл глаза, и Штудер тоже удивленно посмотрел на супер элегантного карлика.

      Но Годофрея не так-то просто было смутить.

      – С ангелами дружат, – сказал он, – только те, у кого чистая душа. Наш священник интриган. Вы еще услышите о нем! Ну а теперь, – он помахал рукой хозяину, – теперь мы пьем шампанское за здоровье внука нашего инспектора. – И он повторил немецкие слова телеграммы на французский лад: «Маленький Шакобинек шлет привет старому Шаку…» Штудер рассмеялся так, что слезы подступили к его глазам, и только после этого ответил коллегам.

      Это оказалось очень кстати, что комиссар Маделин имел при себе полицейское удостоверение. В противном случае трое мужчин были бы арестованы в два часа ночи за нарушение общественного спокойствия. Штудеру взбрело в голову обучать своих спутников песне: «Парень из Бриенце», a полицейский в униформе посчитал, что Парижский бульвар в этот час неподходящее место для пения. Однако, он успокоился, когда установил профессию трех мужчин. И, таким образом, вахмистр Штудер мог продолжить передавать