Блеск и нищета русской литературы (сборник). Сергей Довлатов

пишу. Верни машинку.

      – Кирилл! – восклицает Горбовский. – Плюнь мне в рожу! Пропил я твою машинку! Все пропил! Детские счеты пропил! Обои пропил! Ободрал и пропил, не веришь?!

      – Верю, – сказал Успенский, – тогда отдай деньги. А то я в стесненных обстоятельствах.

      – Кирилл! Ты мне веришь! Ты мне единственный веришь! Дай я тебя поцелую! Хочешь, на колени рухну?!

      – Глеб, отдай деньги, – сказал Успенский.

      – Отдам! Все отдам! Хочешь – возьми мои единственные брюки! Хочешь – последнюю рубаху! А главное – плюнь в меня!..

      Прошло десять лет. Горбовский разбогател, обрюзг. Благоразумно ограничил свой талант до уровня явных литературных способностей. Стал, что называется, поэтом-текстовиком. Штампует эстрадные песни.

      Как-то раз Успенский позвонил ему и говорит:

      – Глеб! Раньше ты был нищим. Сейчас ты богач. И к тому же не пьешь. У тебя полкуска авторских ежемесячно. Верни деньги за машинку. Хотя бы рублей сто.

      – Верну, – хмуро сказал Горбовский.

      Прошло еще два года. Терпенью наступил конец. Успенский снял трубку и отчеканил:

      – Глеб! У меня в архиве около двухсот твоих ранних стихотворений. Среди них есть весьма талантливые, дерзкие и, мягко говоря, аполитичные. Не привезешь деньги – я отправлю стихи в «Континент». Уверяю тебя, их сразу же опубликуют. За последствия не отвечаю…

      Через полчаса Глеб привез деньги. Мрачно попрощался и уехал на какой-то юбилей.

      Его талантливые стихи все еще не опубликованы. Ждут своего часа. Дождутся ли…

      Сентябрь. Вена. Гостиница «Адмирал». На тумбочке моей стопка книг и журналов. (Первые дни, уходя, механически соображал, куда бы запрятать. Не дай бог, горничная увидит. Вот до чего сознание исковеркано.)

      Есть и последний номер «Континента». Через неделю он поедет в Ленинград со знакомым иностранцем. В Ленинграде его очень ждут.

      Сентябрь 1978 года

      Вена

      Рыжий

      Поэты, как известно, любят одиночество. Еще больше любят поговорить на эту тему в хорошей компании. Полчища сплоченных анахоретов бродят из одной компании в другую…

      Уфлянд любит одиночество без притворства. Я не помню другого человека, столь мало заинтересованного в окружающих. Он и в гости-то зовет своеобразно.

      Звонит:

      – Ты вечером свободен?

      – Да. А что?

      – Все равно должен явиться Охапкин (талантливый ленинградский поэт). Приходи и ты…

      Мол, вечер испорчен, чего уж теперь…

      А встречает радушно. И выпивки хватает (явление при нынешнем алкогольном размахе – уникальное). И на рынке успел побывать – малосольные огурцы, капуста… И все-таки чуткий услышит:

      «С тобой, брат, хорошо, а одному лучше…»

      Я об Уфлянде слышал давно. С пятьдесят восьмого года. И все, что слышал, казалось невероятным.

      …Уфлянд (вес 52 кг) избил нескольких милиционеров…

      …Уфлянд разрушил капитальную стену и вмонтировал туда холодильник…

      …Дрессирует аквариумных рыб…

      …Пошил собственными