Скажи это Богу. Елена Черникова

Счастливо.

      Возвращаясь в свой угол, Алина заметила, что у трикотажной брюнетки тоже что-то случилось с анатомией, в частности, куда-то поползли дрессированные груди. Будто захотели спрятаться. Дама, несомненно, все видела и слышала, но как вести себя – решить не успела. Глобусы вдруг остановились Африками к авансцене.

      Озадаченные операторы только сейчас заметили, что не выключили камеры и весь сюжет отснят с двух точек и со звуком. Режиссер взглянул на часы и крикнул: «Начинаем!» На перемотку времени не оставалось. Журналист-интервьюер схватил микрофон и забарабанил по-английски что-то про положение либералов в России и в мире.

      Степан Фомич, которому по-английски всегда было легче врать, чем по-русски, с готовностью и даже счастьем ухватился за тему – и понеслось. Дама с непослушными сиськами чуть успокоилась и дерзко взглянула в угол, где Алина уже вовсю уплетала борщ. Не встретив никакой реакции, дама постаралась вернуть себе первоначальный скромный вид – с аппликацией тотального торжества на торцах и фасаде, – но глаза так и остались слишком круглыми. Интернетик завис.

      Интервьюер перешел на французский. В ответ гость программы ворвался во вторую тему, как нож в теплое масло. Он почти пел, рокоча о свободах и равенствах, и владение частной собственностью, воспеваемой им в избушечном кафе, казалось единственно важной функцией любого организма – вплоть до кошачьего, собачьего и муравьиного. Залогом успеха.

      Алина перешла к блинам. Заявленные пятнадцать минут давно вышли, и она с озорством подумала, что уже можно бы и чавкнуть. Но воздержалась.

      – Что будете пить? – повторила вопрос официантка.

      Алина встрепенулась, извинилась и попросила медовухи. Девушка убежала, стараясь не запутаться в проводах.

      Дама с глазами тормознула официантку и потребовала мартини.

      – У нас такого не бывает, – огорченно сказала девушка в русском фартуке. – Вот через дорогу – европейская кухня, там все-все такое…

      – Вот и сбегайте через дорогу, – порекомендовала ей дама, устанавливая груди на места.

      – Нам туда нельзя, – жалобно объяснила девушка, – понимаете, никак нельзя. Не наш профиль.

      – А мешать ответственным съемкам – можно? – прошипела дама.

      – А… съемки уже закончились… – Вконец расстроенная девушка махнула рукой в сторону группы, уже сворачивавшей технику.

      Дама величественно перестала замечать бедную девушку, поднялась и пошла к проинтервьюированному мужчине, с которого уже снимали петличку с микрофоном.

      – Превосходно, дорогой, – с чувством заявила она. – Только, по-моему, слишком уж здесь а-ля рюс. Лапти расписные, понимаешь ли.

      Вспотевший до костного мозга «дорогой» пробормотал что-то про волю заказчика, быстро попрощался с журналистами, схватил даму под локоть и вылетел из кафе не оглядываясь.

      Алина усмехнулась, выпила медовуху, расплатилась и пошла домой. Дождь уже закончился. Вечер установился тихий, приятно-сырой. В такую погоду Алине всегда хорошо работалось. Раньше.

      Ровно