Скажи это Богу. Елена Черникова

сумасшедший или прохвост? – осведомилась Алина. – Меня даже знаете на какую премию выдвигали?!

      – Догадываюсь. Так вот: чтобы в следующий раз не задвинули обратно, вам нужен я. Собственно, вы с самого начала это знали. Деньги у вас есть, я уточнял. Храбрость подрастеряли – это понятно. Все, что вы написали доныне, сбылось, включая гадости и мерзости. Это тоже понятно. Слово сильнее камня. Падает на голову. А вот и бананчики! – Профессор очень обрадовался официанту, поскольку уже утомился играть с дамой в прятки-непонятки.

      Сказочный десерт еще на пять минут вывел собеседников за скобки всех искусств, кроме важнейшего, то есть кулинарного.

      – Ух ты! – выдохнула Алина, по-детски облизываясь. – Невероятный прилив творческих сил! Как это вам в голову пришло?

      – Грубить – в вашем интересном положении – это нормально. Но могу и пояснить: голова – она на то и голова, чтобы ею есть и грубить.

      – Доктор, я вам доверяю! – легкомысленно воскликнула дама. – Если уж вы сумели так накормить меня! Крылья режутся!

      – Да, осталось захлопать в ладоши и сплясать. Подпишем контракт? – Он открыл саквояжик и достал документ.

      Алина прочитала. В бумаге были проставлены все до единого реквизиты, включая точный домашний адрес клиента Алины N, вплоть до этажа и кода в подъезде. Писательница притихла.

      – Я, дорогая писательница, очень большой педант, – сообщил ей профессор. – И суюсь в воду, только зная броду.

      – Ничего себе! – сказала она. – А как?.. Почему?.. Слов нет.

      – Будут, – пообещал профессор. – Подписываете? Заметьте, что мой автограф там уже есть, на обоих экземплярах. И печати, и счет в банке, и – я уважаю закон – пункт об обстоятельствах непреодолимой силы.

      Алина внимательно изучила упомянутый профессором пункт: война, революция, стихийное бедствие…

      – Но тут нет еще одного обстоятельства! – воскликнула бедная женщина.

      – Вы имеете в виду вашу безвременную…

      – Вот именно. Мою. И вашу. А контракт считается выполненным только после окончания произведения!

      – Извольте, мадам, поясню. На белом свете нет ни одного реально незаконченного произведения. Как и безвременной кончины. Если автор, так сказать, не успел (как пишут невежественные литературоведы, перо выпало из похолодевших рук) – значит, больше не мог. Все. Его отключили. Кончилось небесное топливо. Хотите с десяток примеров?

      – Нет, – вздрогнула Алина. – В другой раз.

      Она взяла протянутую ей ручку с золотым пером и расписалась на обоих экземплярах контракта.

      – Спасибо, мадам. И не думайте, пожалуйста, что я мефистофельствую на ваших простодушных костях. Nil actum credens, dum quid superesset agendum. Латынь: «Если осталось еще что-нибудь доделать, считай, что ничего не сделано».

      – И не думаю… о моих костях, – согласилась Алина. – Я тоже так считаю. Как и ваш Цезарь…

      – Я рад, что вы знакомы с древними источниками. Они отменно помогают пониманию современности. Так вот: мотив моего поведения, а также причина процветания моей клиники