Доктор Проктор и его волшебный порошок. Ю Несбё

досадный недостаток. Наконец все замолкли.

      Они молча жевали хлеб, и вдруг Булле воскликнул: – Есть идея!

      Лисе и доктор Проктор посмотрели на него без всякого интереса, потому что за очень короткое время Булле уже в четвертый раз кричал: «Есть идея!», а на самом деле никакой хорошей идеи у него не было.

      Булле запрыгнул на стол.

      – Мы можем применить наш порошок для того, для чего применяем его сейчас.

      – Но мы ведь его ни для чего не применяем, – возразил доктор Проктор.

      – Мы делаем это без всякого смысла, – сказала Лисе.

      – Именно! – воскликнул Булле. – А кто из всех людей в мире любит пускать ветры без всякого смысла?

      – Ну хорошо, – сказал профессор. – Мне кажется, что дети. И взрослые, похожие на детей.

      – Именно! И когда им больше всего нравятся всякие хлопушки?

      – В новогоднюю ночь?

      – Да! – воодушевленно закричал Булле. – А еще…

      Еще?.. Ну?

      – Семнадцатого мая! – закричала Лисе и тоже прыгнула стол. – Скоро Семнадцатое мая! Как вы не понимаете, профессор? Нам ничего не надо выдумывать, мы можем продавать порошок таким, какой он есть!

      Глаза профессора стали совершенно круглыми, он вытянул свою тощую морщинистую шею и стал похож на болотную птицу.

      – Интересно! – забормотал он. – Очень интересно… Семнадцатое мая… дети… хлопушки… это… это… – И вдруг он тоже прыгнул на стол. – Эврика!

      И как по команде, они устроили на столе, среди стаканов с соком, что-то похожее на пляску индейцев.

      Глава 6. Дирижер Мадсен и оркестр школы «Укромный уголок»

      Мадсен стоял в спортзале, держа руки наготове. Перед ним сидели двадцать детей и подростков, игравших в оркестре школы «Укромный уголок». Мадсен держал дирижерскую палочку между указательным и большим пальцем правой руки, остальные восемь пальцев двух рук торчали во всех возможных направлениях. Он на секунду закрыл глаза и представил себе, что стоит не у шведской стенки на вытертом полу с гимнастическими матами, а в концертном зале в Венеции, под хрустальными люстрами, перед множеством ликующих, красиво одетых слушателей на балконах. И снова открыл глаза.

      – Готовы? – крикнул он и подергал носом, чтобы его темные, как у летчиков, очки не сползли вниз.

      Дело в том, что в отличие от фру Стробе Мадсен обладал коротким толстым носом, испещренным черными порами.

      Ни у одного из двадцати музыкантов, сидевших перед ним на стульях, на лице не было написано готовности. Но поскольку никто не стал возражать, Мадсен начал обратный отсчет, как при запуске ракеты:

      – Четыре, три, два, один!

      Мадсен взмахнул дирижерской палочкой, как обычно машут волшебной, и духовой оркестр школы «Укромный уголок» стартовал. Не совсем так, как взлетают ракеты, а скорее так, как отправляется в путь паровоз, пыхтя и шипя. Барабаны, по обыкновению, стали бить задолго до того, как Мадсен дал сигнал. Он подождал, пока их догонят другие инструменты. Сначала взвыл один из тромбонов, затем