Стоя в чужой могиле. Иэн Рэнкин

Дорога эта была довольно поганая, только часть ее имела разделенные полосы для встречного движения. Полно туристов, многие с жилыми прицепами. Сплошные повороты и подъемы, за которыми ни черта не видно. Грузовики и автофургоны, с трудом вползающие в гору. Инвернесс находился всего в сотне миль к северу от Перта, но ехать приходилось два с половиной, а то и три часа. А когда ты добирался до места, то в довершение ко всему оказывался в Инвернессе. Радиодиджей, которого Ребус слушал, называл это место «Дельфиньей помойкой»[14]. В Мари-Ферт действительно было несколько морозостойких дельфинов, и насчет помойки Ребус тоже не сомневался.

      Эвимор… Стратпеффер… Охтерардер… а теперь Питлохри. Ребус в итоге рассказал Кафферти часть этой истории, оговорившись, что совпадение вполне вероятно. Кафферти задумался, надув губы и побалтывая виски в стакане. В пабе стояла тишина – забавно, как с появлением Кафферти в таких заведениях люди спешили допить, что у них было, и удалиться.

      Бармен не только унес пустые стаканы со столика, за который они сели, но и протер его.

      К тому же две первые порции им подали за счет заведения.

      – Вряд ли я чем-то смогу помочь, – признался Кафферти.

      – Я и не просил помогать.

      – И все же… Если бы сгинули какие-нибудь бандюки, если бы они поссорились с людьми, с которыми ссориться не следует…

      – Насколько я знаю, это были обычные женщины – можешь назвать их гражданскими.

      Кафферти начал расписывать наказания, которых, по его мнению, был достоин виновный в таком преступлении, если окажется, что это дело рук одного человека, и закончил вопросом к Ребусу: какие тот испытывает чувства, когда осужденный получает меньше, чем заслужил, – меньший срок, меньшее наказание?

      – Это не моя сфера.

      – Все равно… Ты вспомни, сколько раз я на твоих глазах шел на свободу по приговору суда. А бывало, что и до суда не доходило.

      – Да, это угнетало, – признался Ребус.

      – Угнетало?

      – Бесило. Дико бесило. И настраивало сделать так, чтобы это не повторилось.

      – Но вот мы здесь сидим и выпиваем. – Кафферти чокнулся с Ребусом стаканом.

      Ребус не сказал о том, что было у него на уме: «Дай мне полшанса, и я тебя все равно засажу». Вместо этого он допил свое виски и поднялся, чтобы взять еще.

      Первая сторона «Астральных недель» закончилась, а чай в его кружке остыл. Он сел, достал телефон и визитку, оставленную Ниной Хазлитт, набрал номер.

      – Алло? – ответил ему мужской голос.

      Ребус неуверенно молчал.

      – Алло? – На сей раз чуть громче.

      – Прошу прощения, – сказал Ребус. – Может, я ошибся номером? Мне нужна Нина Хазлитт.

      – Секундочку, сейчас она возьмет трубку.

      Ребус слышал, как телефон переходит из рук в руки под звук телевизора.

      – Алло?

      Теперь это был ее голос.

      – Извините, что звоню так поздно, – сказал Ребус. – Это Джон Ребус. Из Эдинбурга.

      Он услышал, как у нее перехватило дыхание.

      – Вы

14

В 1990-е годы залив Мари (Мари-Ферт) стал местом туристского паломничества – сюда приезжали посмотреть на играющих дельфинов, однако у города Инвернесс были серьезные проблемы с канализационными стоками, откуда и родилось выражение «дельфинья помойка».