Стоя в чужой могиле. Иэн Рэнкин

это повторилось. И случится опять. – Она замолчала и смежила веки. По ее щеке покатилась слеза. – Салли была только первая…

      2

      – Эй, – позвал Ребус, выходя из машины.

      – В чем дело? – Инспектор криминальной полиции Шивон Кларк чуть повернула голову и посмотрела на здание, из которого только что вышла. – Дурные воспоминания не пускают?

      Ребус несколько секунд разглядывал мрачный двухэтажный фасад полицейского отделения на Гейфилдсквер.

      – Только приехал, – объяснил он, хотя на самом деле просидел в своем «саабе» добрых пять минут, постукивая пальцами по баранке. – Похоже, ты закончила…

      – И как ты только догадался. – Она улыбнулась ему и, сделав несколько шагов вперед, клюнула его в щеку. – Как поживаешь?

      – Похоже, страсть к жизни у меня так и не прошла.

      – Ты имеешь в виду пьянство и никотин?

      Ребус пожал плечами, улыбнулся ей в ответ, но ничего не ответил.

      – Отвечая на твой вопрос: у меня сегодня поздний ланч, – сказала она. – Тут на Лейт-Уок есть кафе – я туда обычно и хожу.

      – Если зовешь меня с собой, есть кое-какие условия.

      – Интересно какие?

      – Чтобы не было креветок и чипсов с копченым беконом.

      Она, казалось, обдумывала услышанное.

      – Тут может быть помеха. – Она указала на его «сааб». – Тебя оштрафуют, если ты его оставишь. На другой стороне есть платная парковка.

      – Один восемьдесят в час? Ты не забывай, что я на пенсии.

      – Может, поищешь на парковке?

      – Предпочитаю пощекотать нервы.

      – Это место для патрульных машин – я видела, как гражданских отсюда эвакуируют.

      Она повернулась и пошла назад, попросив его подождать минуту. Он понял, что его сердце бьется чуть сильнее, чем обычно, и приложил к груди руку. Она была права: он не хотел входить в полицейское отделение, где работал когда-то с ней вместе вплоть до ухода на пенсию. Полжизни прослужил в полиции, и вдруг оказалось, что полиция в нем больше не нуждается. Невольно содрогнувшись, он снова вспомнил кладбище и могилу Джимми Уоллеса. Дверь распахнулась, и появилась Кларк, помахивая чем-то, чтобы ему было видно. Это был прямоугольный знак с надписью «ПОЛИЦЕЙСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ».

      – В приемной держат на всякий случай, – пояснила она.

      Он открыл машину и поставил знак за ветровое стекло.

      – А ты за это, – добавила она, – угостишь меня печеной картошкой…

      Не просто печеной картошкой, но с творогом и ананасовым соком. В кафе были столы с ламинированными столешницами, пластмассовыми приборами и бумажными стаканами для чая, из которых тянулись нитки чайных пакетиков.

      – Высокий класс, – сказал Ребус, вытаскивая пакетик и кладя его на удивительно маленькую и тонкую салфетку.

      – Ты не ешь? – спросила Кларк, профессионально надрезая картофельную кожуру.

      – Слишком занят, Шивон.

      – По-прежнему загораешь на раскопках?

      – В море есть работенка и похуже.

      – Не сомневаюсь.

      – А у тебя как